— У меня нос испачкан в начинке пиццы? — вдруг раздался негромкий и насмешливый голос сиренита. — Ты так смотришь на меня, что мне кажется, я им весь соус со всех ломтиков пиццы собрал.

Сиренит демонстративно потер вышеупомянутую часть своего тела, а я покраснела, застигнутая за разглядыванием. Будто сиренит уже точно знал про мои планы. И отчаянно замотала головой, чуть не уронив остатки пирога с тарелки на пол:

— Нос чистый.

— А что тогда не так? — Он явно надо мной подшучивал, но мне казалось, издевался над моими планами. — Ты так на меня смотришь…

Смысловой акцент на слове «так» меня добил, нервы не выдержали, и я торопливо выпалила первое, что мне пришло в голову:

— У тебя раньше на скулах и висках был золотой рисунок. А сейчас он пропал. Вот я и пытаюсь понять, куда делся и когда вернется.

Чувствуя себя голой, танцующей на центральной площади города в выходной день, я ожидала в ответ ехидной реплики, шутки, или на крайний случай какого-нибудь вопроса, призванного отвлечь мое внимание от драгоценной тушки сиренита. Мне было стыдно, неловко, я не знала, куда деть глаза. Но против всех ожиданий сиренит вдруг перестал улыбаться. Более того, его лицо вытянулось так, будто вместо меня перед ним стояло самое настоящее приведение. Золотые глаза впились в меня будто лазерные прицелы:

— Рисунок? Был и пропал? Ты уверена?

Я кивнула. В собственном рассудке я пока не сомневалась. И тихо добавила:

— Когда ты снял маску, у тебя на висках и скулах был рисунок в виде мелкой чешуи или странных веточек. А сейчас его нет…

Недоеденный кусок пиццы соскользнул с тарелки сиренита и мягко шлепнулся на пол. А потом сверху приземлилась и выскользнувшая из его пальцев тарелка. Я с изумлением, почти в шоке, отследила ее полет. Сам сиренит как-то заторможено повернулся и побрел в сторону ванной. Будто на эшафот. Не поняла, что не так? Этот узор – признак смертельной болезни и мой сиренит теперь умирает?

5. Глава 4

Растерянно проследив, как за сиренитом закрывается дверь в санблок, а в этом номере комнатку гигиены язык не поворачивался назвать ванной, я беспомощно посмотрела на вергарца:

— Что не так? Я ляпнула что-то не то?

Агент выглядел не менее озадаченным, чем я. Неловко прочистил горло и опасливо отложил недоеденный кусок на стол, и только после этого осторожно пожал плечами:

— Я не знаю. Хоть и давно работаю на сиренитов, но никогда никаких узоров на их лицах не видел. — Помолчав пару секунд, он осторожно спросил: — Не подумай ничего плохого, но ты уверена в том, что действительно что-то видела? Может, это была игра света и тени?..

— Угу, — сумрачно перебила я вергарца, — а он… Телониус так странно отреагировал, потому что мне померещилось?

Вергарцу хватило такта смутиться:

— Точно. Глупость сболтнул.

— И как ты с такой логикой и внимательностью продержался в агентах столько времени? — ворчливо отозвалась я, и со стуком поставила на стол тарелку, размашистым шагом приблизившись к вергарцу. На его недоуменный взгляд сердито буркнула: — Пойду, попробую узнать, что не так. Извинюсь, если ляпнула что-то невпопад. А ты лучше забудь, что видел и слышал. А то я тебе…

Агент неожиданно развеселился, едва не заржал. Глянув на его покрасневшее от усилий сдержать неуместный смех лицо, я вздохнула. Ну да, я тоже тот еще агент — разбрасываюсь невыполнимыми угрозами. Но извиняться не стала. Пошла в санблок к сирениту.

Я открыла дверь в санблок рывком, не постучавшись, даже не подумав, что следует постучаться, ибо в этой комнате часто уединялись по совершенно другим, деликатным вопросам. Но все это мелькнуло у меня в голове уже потом, когда я нашла взглядом склонившегося над умывальником, тяжело дышащего и как-то потерянно смотрящего на себя в зеркало сиренита.