Встречающиеся им на пути инквизиторы – нотариусы и архивариусы, операторы и экзекуторы – не проявляли ни малейшего интереса к геммам, облаченным в форму сыскного управления и следующим за Турмалином. Норма отметила, что большинство из них были простыми людьми. Что ж, оно и логично. В начале дня все были заняты лишь своими делами и спешили кто куда, прижимая к груди кипы грамот и тихо переговариваясь с напарниками. Каким бы вопиющим ни был проступок отряда сыскарей, он наверняка не мог оказаться слишком уж значимым в масштабах Церкви. По крайней мере, Норма на это очень надеялась.

– Сюда, – взметнул плащом Октав. Он старался не встречаться с бывшими сокурсниками взглядом. Будь тут Илай, он бы наверняка сообщил им хоть какую-то информацию.

«Но Илай сейчас не с нами, – одернула себя Норма. – Думай только о том, что есть».

Они поднялись на два пролета вверх по широкой лестнице с резными и тщательно навощенными перилами, затем проследовали по коридору с мало не сотней высоких узких дверей. Стук подкованных каблуков отдавался от стен и острых сводов, несмотря на ковровую дорожку. Казалось, они оскверняют это место шумом своих шагов.

Наконец Октав остановился напротив одной из дверей. Она, единственная из всех, была чуть приоткрыта. Октав поджал губы, и Норма заметила просверкнувший в его сиянии страх.

«Ему-то чего бояться?» – успела удивиться она.

Экзекутор протянул едва дрогнувшую руку и толкнул дверцу.

– Входите, – процедил он, уложив треуголку, отороченную лебяжьим пухом, на локоть и вытянувшись снаружи, точно страж.

Лес шагнул внутрь первым. Норма просеменила следом, неосознанно стараясь держаться за широкой спиной брата, испускающей жар, словно печка.

Вытянутое, будто нижняя палуба малого судна, помещение заканчивалось высоким арочным окном, забранным частой диагональной сеткой. На его подоконнике, изящно подогнув стройную ногу, сидела Палач Инквизиции Рахель. Ее черная коса змеилась вдоль прямой спины, руки обманчиво расслабленно лежали на граненом колене. Позади закрыл дверь Октав. Мышеловка захлопнулась.

Запоздало сообразив, Норма сдернула свой головной убор и ткнула в бок брата. Тот мигом последовал ее примеру. Рахель молчала, они тоже не спешили начинать беседу – первыми говорят старшие, таков порядок. Тишина подавляла, постепенно выжимая воздух из легких.

Но самым пугающим было не молчание. Рахель светилась, и Норма, как бы ни напрягалась, не могла опознать эту смесь чувств – темно-пурпурных с золотым розблеском.

Спустя несколько минут Рахель соизволила заговорить:

– На самом деле я не сомневалась, что этот день наступит. Только не знала, когда именно. Но я была готова. – Она повернула ко входу лицо, пробрезжившее нежной улыбкой. – Слабые или умирают, или пестуют в себе коварство, так уж заведено. Вы были слабыми с рождения. Откуда взяться благородству? Верности долгу? Чести?

Она свесила обе ноги с подоконника, уложила великолепную, украшенную по эфесу рубинами шпагу себе на бедра и огладила клинок мраморно-белой ладонью.

– Меня мало интересуют мотивы вашего предательства, – так же ласково пропела она и облизнула яркие губы. А потом вдруг метнула взгляд алых глаз исподлобья: – Но вы расскажете мне все детали своего преступления, в подробностях.

Норма и Лес переглянулись. Брат вновь тепло ухмыльнулся, мол, видишь, нам только нужно доложить, как все было. Но у Нормы все нутро сводило от дурного предчувствия. То, что они угодили в кабинет своего куратора, а не в каменный мешок застенка, не делало Рахель менее опасной.