Норма обхватила себя за голову и закричала.

– Молчать, шавка, – рыкнула Рахель, вцепившись ей в волосы на макушке. – На колени.

И рывком опустила Норму рядом с истекающим кровью братом. Глаза его беспомощно шарили по потолку.

– Теперь ты все мне скажешь, – шипела Палач. – Вытяни руки!

Всхлипнув, Норма повиновалась. Ее колотило крупной дрожью. Рахель хлестнула ее шпагой по кистям плашмя.

– Говори, где скрывается Катерина!

Боль ослепляла, пальцы точно приложили раскаленным клеймом, как плоть еретика.

– Святые заступники, милости вашей… – Норма не контролировала собственный рот. – Крылатые наставники, не оставьте!..

– Отвечай!

Новый удар, новый всплеск мучительного пламени. Кожа лопнула, мигом почернев по краям.

– Мы лишь хотели… Дочь должна быть с отцом, – лепетала и всхлипывала Норма, не в силах сложить и двух фраз.

– Где. Катерина.

Кровь взметнулась облачком мелких брызг, точно дыхание на морозе. Норма готова была потерять сознание, но рука Рахель властно удерживала ее от падения. Лес хрипел, загребая пальцами пустой воздух.

– Раз руки тебе недороги, – Рахель выпрямилась, посмотрела свысока, – я стану срезать твое личико, пока не останутся одни кости. Как тебе это?

– Святые серафимы, клянусь, я… я…

– Лазуриты не лгут, так? – Рахель с плотоядной усмешкой прислонила клинок к щеке Нормы. Сталь была ледяной. – Лишь недоговаривают.

Только теперь Норма поняла, чем на самом деле являлись нераспознанные ею эмоции госпожи Палача – это было предвкушение, темное, страстное. Она изначально желала их истязать.

Уголки рта Рахель поползли вверх, и тут Норма услышала голос Октава:

– Стоять, ты… дрянь!..

Рахель подняла на него взгляд, и вдруг комнату, пусть всего на секунду, но озарило лиловое свечение. Палач Инквизиции замерла, так и не порезав Норме лицо. Нет, не замерла – окаменела.

Норма резко обернулась и увидела, как Октав сдергивает монокль. Кисти его под кружевными манжетами были багрово-фиолетовыми от поперечных рубцов.

«Так вот оно что… – успела подумать Лазурит, предательски медленно обмякая. – Что ж ты не сказал, Карлуша».

Тем временем Октав в два скачка приблизился к обмершей под действием артефакта Рахель. Вокруг нее метались смутные картинки, и на каждой были пламя, горящие избы, фрагменты обнаженных обугленных тел… Поблескивая выступившей на лбу испариной, Турмалин подтащил ее к столу и дважды приложил лицом о суконную поверхность. Рахель не сопротивлялась, будто находясь не в этом мире, пока ее нос превращался в отбивную.

– Ненавижу, ненавижу! – тихо, но отчетливо проговаривал побелевший лицом Октав. – Кровожадная ты, светомерзкая тварь!..

А пламенеющие фрагменты воспоминаний Рахель, тая, взлетали к арочному потолку.

Хрипло вздохнув, Норма поползла к Лесу. Тот еще перебирал пальцами блестящую от багряной влаги ткань и слабо улыбнулся, различив ее лицо.

– Се… сестра…

Из глаз текло ручьем, как и из носа. Норма бестолково шарила по его груди, пытаясь зажать рану.

– Как же это… как же?..

Двери распахнулись. Она не нашла в себе сил повернуться.

– Октав! Что здесь происходит? Объяснись.

Тяжелые шаги. Шорох и удар соскользнувшего на пол тела Рахель.

– Господин Архивариус. Хорошо, что вы здесь, – отчеканил неожиданно твердый голос их сокурсника. – Я больше не могу терпеть это. Я ухожу.

И тонкий звон покатившегося по дереву стекла.

Норма уже не видела более ничего, кроме закатившихся ягодно-красных глаз брата. Вскоре во тьме угасли и они.

За Котлом Бездны наша Экспедиция, по декретуму августейшего Прокуратора Лабораториума, обнаружила новые земли. Вскоре все теории подтвердились – сам мир этот, хоть и похож на наш, однако же соткан из самой магики. Потоки энергии витают в воздухе так, что можно собирать ее, будто срывая сочные плоды с деревьев. Общим голосованием решено продлить Экспедицию на неопределенный срок.