Я закатил глаза.

– А я, по-вашему, участвовал в спектакле, чтобы теперь раздавать оценки?

– Ну, наши подписчики уверены, что…

– Следующий вопрос, – буркнул я.

– Конечно! – Блогер нервно кашлянул. – Тогда, быть может, вы проясните нам, какие отношения связывают вас с Аленой Гагариной?

…Что?

Я моргнул и непроизвольно сжал кулак.

– В каком смысле?

– Ну, поговаривают, что… – Блогер запнулся, кажется, понимая, что сейчас у него имеется неиллюзорная вероятность отхватить по рабочему инструменту, но все же решил не сдаваться. – Вас сфотографировали в ее автомобиле, а на несостоявшийся Весенний бал, закончившийся событиями, которые только благодаря вашей отваге не стали трагическими, вы прибыли также вместе…

Я закрыл глаза и сосчитал до трёх.

Убью Корфа. Вот на сто процентов уверен, что это его рук дело!

– Э-э-э… – не дождавшись ответа, начал было зализанный.

– Интервью окончено. – Я шагнул вперед, но наглый блогер заступил мне дорогу.

Он что, всерьез себя бессмертным считает, что ли?

– Так вы ответите на вопрос?

– Любезный, вы, кажется, не расслышали, – послышался голос за его спиной. – Интервью окончено. И я бы настоятельно рекомендовал вам не задерживаться у проходной.

Гагарин. Еще никогда я настолько не был рад видеть капитана.

Блогер развернулся на голос и, увидев новую цель, просиял, тут же бросившись вперед.

– Ваше сиятельство, скажите, как вы расцениваете действия прапорщика Острогорского во время захвата буксира с террористами?

– Блестяще. – Гагарин улыбнулся во все тридцать два зуба, на мгновение став очень похожим на своего отца. – А как вы оцениваете перспективу отправиться на пятнадцать суток за попытку съемки режимного объекта?

– Попытка съемки? Но мы просто берем интервью… – начал было зализанный.

Но Гагарин тут же его оборвал:

– Я уверен, что вы все уже взяли. А теперь – брысь отсюда! Быстро!

Дальше горе-журналисты решили судьбу не искушать.

– Господин прапорщик, прошу вас. – Гагарин кивком указал мне на проходную.

Я без возражений шагнул вперед, размышляя о том, что случится с Корфом, если он не снизит активность.

Миновав шлагбаум, мы двинулись к казармам. Гагарин шагал рядом, заложив руки за спину, и с довольной ухмылкой поглядывал на меня.

– Ну что, Острогорский, каково это – быть звездой? – протянул он, наклоняя голову набок.

Я лишь вздохнул. И этот туда же…

– Давай, не томи! Молоденькие мадемуазели автографы уже просят? Или ты, как и положено настоящему национальному герою, ставишь только личные печати на воске?

Я вспомнил гвардейца у Зимнего, которому расписался в блокноте для младшей сестры, и вздохнул еще тяжелее.

Гагарин, внимательно вглядывающийся в мое лицо, удивленно вскинул брови.

– Да ладно?! – Он остановился и уставился на меня. – Серьезно? А что дальше? Пресс-конференции? Фотосессии? Может, интервью на ведущих каналах?

– Ваше сиятельство… – умоляюще протянул я.

Но тот не унимался. Кажется, сегодня Гагарин пребывал в исключительно превосходном расположении духа. Интересно, почему?

– Ты не думал завести личного секретаря? Чтобы отвечал за приём граждан, рассматривал петиции и вручал подписанные тобой портреты?

– Ваше сиятельство, скажите – вам что, платят за то, чтобы вы подкалывали своих бойцов?

– Да нет, – ухмыльнулся Гагарин, – но, знаешь, это приятный бонус.

Я фыркнул, решив просто проигнорировать дальнейшие выпады. И вместо разговора сосредоточился на дороге под ногами.

Тренировочная площадка уже была совсем рядом. Небольшой полигон, застроенный имитацией городской среды: узкие улицы, бетонные блоки, старые автомобили и даже пара полусгнивших автобусных остановок. Всё это использовалось для тактических учений, а иногда – и для соревнований. Периодически инженерный взвод менял конфигурацию, чтобы создать эффект новизны, и, судя по всему, строители потрудились тут и на этот раз: расположение элементов казалось мне незнакомым.