Спускаюсь в столовую и с благодарностью улыбаюсь портрету человека, благодаря которому у меня есть дом. Сегодня это чувство особенно сильно.
С моим почившим мужем мы познакомились в приюте, куда меня в лохмотьях, голодную и испуганную привезли его рыбаки. Они выловили меня в реке, и не отпустили, даже тогда, когда я кляла их на чем свет стоит, а все потому, что их хозяин барон велел всех чудаков и умалишенных везти в специальное место.
«Я хочу домой!» — стенала я денно и нощно, когда поняла, что план не сработал. А, когда в приюте появился барон Артур вон Ирвинг, все стало на свои места. Он-то и привел меня в чувства, отнесясь ко мне со всей добротой, что теплилась в его душе.
Оказалось, что давным-давно, его сын бесследно исчез. Поиски были безрезультатны, даже следов юноши не нашли. Тогда отчаявшись найти сына усилиями воинов, он обратился к ведьме. А та и рассказала о том, что их мир не единственный и параллельно ему существуют другие, и, скорее всего, его сын попал туда. Потеряв веру в возвращение ребенка, Артур построил приют, чтобы помогать путешественникам между мирами, в надежде, что и его сына не оставят в беде.
Когда мы встретились, барону было шестьдесят. Он относился ко мне как к дочери и уже было хотел объявить незаконнорожденной, но я узнала о том, что беременна.
— Анна, люди осудят, — по-отечески обнял меня он, — а вот если поженимся, детки в браке родятся. Тогда никто не сможет объявить их бастардами. Да и баронство будет на кого оставить, уж лучше вам, чем братцу моему, — он погладил мой большой живот и грустно улыбнулся.
Так и поступили. Брак был формальным. Как благородный человек, Артур ни разу не претендовал на мое тело, и продолжал считать меня своей дочерью.
Двойняшки родились раньше, чем прошли девять месяцев со дня свадьбы, но подозрений это ни у кого не вызвало, потому что такие дети часто рождались недоношенными. От кого мои дети Артур никогда не спрашивал. Да и недолго мы с ним прожили. Спустя полгода после их рождения, он умер, оставив нам неплохое наследство. Так началась моя очередная новая жизнь, из старого в которой осталась лишь колода карт.

3. 3. Помяни мое слово

Во время завтрака замечаю горящий взгляд Тэо. Его трясет от желания скорее поделиться со мной новостями, но управляющий стойко терпит, пока дети с лицом великомучеников закончат размазывать кашу по тарелкам, тайком набивая рты вчерашними рогаликами с яблоком.
Отпускаю страдальцев из-за стола, и те со счастливым визгом уносятся прочь из столовой. Через пару секунд понимаю, что их путь пролегал через комод с медными тазами, ибо грохот, который разносится по дому, других вариантов не оставляет. Ну или они снова врезались в Розу, нашу кухарку.
— Мы живы! — доносится голос Лео, и я выдыхаю. Наше обычное утро.
Тэо крестится, как это было принято в нашем мире, и дождавшись, когда дети покинут пределы дома, мелкими шажочками бежит ко мне.
— Теперь ясно, каким ветром к нам принесло супруга вашего!
— Не называй его так! — нервно берусь за чайник, хотя пить я не хотела.
— А как еще? По сути, супруг…— не успокаивается Тэо.
— Почивший барон мой супруг! А этот…— подвигаю к себе блюдо с выпечкой и с тоской думаю о том, что только вчера я смогла влезть в старое платье. Что ж…заедать стресс сладким – моя вредная привычка. Но лучше уж так, чем свихнуться. — Так что там, какие новости?
Делать вид, что мне не интересна жизнь Роуланда, лгать самой себе. Да, я уже не думала о нем каждую минуту, не ревела ночами в подушку от боли, не всматривалась в лица детей, чтобы увидеть в них его…Но все равно очень глубоко в душе я помнила. И, конечно же, ждала, что в один прекрасный день услышу о том, как он опечален моим уходом. Но новости о бывшем супруге обходили меня стороной. Слишком далеко я оказалась от места, которое считала домом.