Ее белокурые волосы струятся по плечам. Она руководит руками герцога, держа их за запястья, и медленно ведет по себе, пока они не накрывают вздернутую грудь с торчащими розовыми сосками.
Они так увлечены, что не замечают меня, а я стою, будто вросшая пятками в дерево паркета, и не могу ни уйти, ни даже закрыть глаза.
— Роул! — стонет она и ложится на него грудью, — любимый!
Имя супруга, произнесенное чужой женщиной, режет слух. Я сворачиваюсь в клубок, пряча голову, закрывая уши от ее криков и его стонов. Не глядя под ноги, иду вниз, а внутри меня металл и холод.
Зачем боги отправили меня в чужой мир? И боги ли? Почему меня вырвали из родного места, где меня любили, и швырнули черт знает куда? В место, которого не было ни на картах, ни в школьных учебниках истории? Зачем я выжила в нем, освоилась? Для чего влюбилась, вышла замуж?
Иду, не разбирая дороги. Молчу, сцепив зубы. Лунный свет указывает путь, и я как под гипнозом, послушно бреду в его лучах. В голове пустота, и лишь, когда из-под ноги отскакивает камень, понимаю, что стою на краю скалы.
«Это шанс вернутся домой!» — звучит в моей голове, и я улыбаюсь. Почему-то вспоминаю, как мама зовет к праздничному столу есть торт, а папа восторженно озвучивает оценки, что стоят в моем красном дипломе.
Как они там? Целых три года прошло! И теперь я, наконец, их увижу!
Я настолько уверена, что от моего родного мира меня отделяет единственный шаг, что готова зажмуриться и прыгнуть, но меня будто держат невидимые путы.
«Роул не хочет отпускать», — тешу себя надеждой, но боль в сердце это не заглушает.
Сбрасываю кейп, на котором вышиты наши с супругом инициалы, чтобы не тяготил, и, закрыв глаза, делаю шаг в бездну.
Подрываюсь на кровати, словно кто-то меня встряхивает. Вижу, что я в своей комнате, а не на дне ущелья, но сердце продолжает колотиться, не желая успокаиваться. Не могу отдышаться и тянусь за графином с водой, пью прямо оттуда.
— Мама!
— Мама!
Две кудрявые головки протискиваются в приоткрывшуюся дверь и, убедившись в том, что я проснулась, дети вихрем врываются в спальню. Прыгают на кровать по обе руки от меня и дарят свои искренние объятья.
Перебираю пальцами мягкие волнистые волосики и по очереди целую ароматные макушки, пахнущие булочками с сахаром. Вот оно счастье, которое я заслужила. Наверное, именно эти две души не позволили вернуться в мой родной мир, ибо они уже росли внутри меня в ту злосчастную ночь.
Ритуал «утренние обнимашки» священен в нашей семье и может затянуться на час, а то и больше, но сегодня я встревожена и то и дело пропадаю в собственных мыслях. Мне нужно побыть наедине с собой, поэтому через несколько минут отправляю детей переодеваться к завтраку, а сама иду принять ванну.
Снимаю вчерашнее платье, в котором так и уснула, залезаю в пустую ванну и ковшом зачерпываю воду из деревяной кадки. Холодные струйки бодрят и освежают, но смурное настроение не исчезает. Что ж, наверное, не так просто встречаться с призраками прошлого.
Промакнув тело грубым полотенцем, встаю у зеркала в полный рост и смотрю на свое отражение. Роуланд вряд ли узнал во мне свою Энни. И это плюс. Но есть и минус: он ищет.
Густые каштановые волосы с легкой волной, маленькие серо-зеленые глаза с длинными ресницами, круглое лицо и мягкая, женственная фигура. После того прыжка я каким-то чудом вернула свое прежнее тело и стала похожа на мать, а вот мир меня не отпустил. Я переживала, как все это отразится на моих малышах, что я носила под сердцем, но, когда на свет появились две абсолютно здоровые крошечные копии своего отца, благодарно выдохнула. С малышами все в порядке, а я…я, как обычно, все выдержу!