При виде убитого животного Тэя пускает слезу. Роул спешно вытирает руки о белоснежную тряпку и прижимает девочку к себе.
— Почему ты плачешь, маленькая?
— Зачем уби-и-и-ли зайца-а-а-а! — голосит она, утыкаясь в его грудь, а Роул нежно гладит ее волосики тем местом ладони, где нет следов охоты. И давным-давно бы она успокоилась, но чувствуя, что есть благодарный зритель ее концерта, продолжает плакать еще пуще.
С этим герцогом мои дети совсем от рук отбились.
— Тэя, не плач! Глянь, что мы для тебя нашли! — Лео ополаскивает руки в кадке, стряхивает капли и достает из кармашка перышко.
Бирюзовое, оно переливается на солнышке, становясь похожим на драгоценность. Тэя отвлекается и заинтересованно вертит перышко, рассматривая, как оно бликует в свете лучей.
— Мамочка, а это тебе!
Сын достает неприметный серый камень, внутри которого сияет сиреневая жеода. Очень красиво и очень странно, потому что в нашей местности подобных никогда не водилось. И где же его нашли?
Перевожу вопрошающий взгляд на герцога, но тот, как ни в чем ни бывало, уводит Лео отмываться.
На завтрак из рыбацкой деревни нам приносят творожную запеканку и свежего молока. Но Лео так и не может начать есть, потому что с упоением рассказывает, как герцог научил его держать стрелы и даже дал стрельнуть из ружья.
Мечу в Роула недовольные взгляды, но тому хоть бы хны. Ясно все. Сговор против меня. И это подтверждается тем, что и Тэя крутится возле доброго лорда, который то ягодку ей подбросит в тарелку, то за косичку дернет.
— Зайца мне лазлешили забр-р-рать с собой! — наконец, начинает есть Лео.
— Ну, конечно! Это же твоя добыча! — Роул по-свойски треплет его волосы, и я снова в негодовании. Быстро же они сдружились.
— Только зайца своего сам понесешь! — ворчу я.
— Вас проводят.
Гляжу на герцога, решая, стоит ли возмущаться его самоуправству и в этом вопросе, но он понимает меня неверно.
— Преступников поймали. Они в рыбацкой деревне, и я должен быть там, — будто оправдывается он, а мне становится неловко. Я вообще не это имела в виду.
— Тогда мне тоже надо в деревню.
— Анна, это не женское дело. Поберегите себя, — Роул мягок, но несгибаем, и это бесит.
— Это моя деревня!
— Обещаю, послать к вам с докладом.
Прикрываю глаза и медленно вдыхаю. Опять меня задвинули. Ладно.

8. 8. Странности

— Унеси хрусталь! — распоряжается Тэо, и юная служанка послушно поднимает коробку с пола, — достаточно с графа и фамильного серебра, — ворчит мой помощник, глядя в записную книгу. — Так! А кто повесил портьеры? Вберут в себя запах, не выветришь! Снять сейчас же!
Когда рабочие разбегаются выполнять задания управляющего, мы остаемся в пустом огромной приемном зале наедине. После ремонта здесь пахнет сырой штукатуркой и паркетным маслом, поэтому здесь нет ни штор, ни мебели. Сижу на подоконнике, подобрав ноги, и наблюдаю за тем, как дети бесятся на заднем дворе.
После ночи в охотничьем домике прошло три дня. С тех пор Роул не появлялся. Лишь прислал доверенного человека с докладом. Троих из банды поймали, остальные скрылись. Мальчишку оправдали, его отца захоронили, а вокруг деревни оставили скрытых патрульных. В самой деревне тоже навели порядки. Смотрителя, что жалел рыбы своим же, с должности сняли и назначили убирать требуху. В общем, теперь в деревне тишь да благодать. Все счастливы, сыты и довольны.
И все это заставляет задуматься над тем, как хорошо иметь в хозяйстве мужика. Желательно герцога.
— Там художники пришли. Пригласить?
— Зови! Только полы застелите, а то замарают тут все!