— И кто же этот счастливчик? — прищуривается Нина, почуяв угрозу.
— Герцог Алгарский! — отвечает Эльма, гордо задрав нос, будто он ее не услуги ее покупает, а замуж предложил.
По нашим рядам проходится волна вздохов и придушенных возмущений, а я беззвучно, одними губами выдаю отборные ругательства. Не сиделось мне в тишине…собрала серпентарий.
Услышав ответ, Нина морщит носик и отсаживается подальше от Эльмы, выказывая свое презрение. Пальчиком оставляет липкие следы на щеках, и отмахивается от мошек, норовящих полакомиться медом.
— Лжешь ты все! — фыркает, даже не глядя на расфуфыренную девицу, — герцог в трауре.
— Ну…герцог, может, и в трауре…а вот его член точно нет! — заливается смехом Эльма, а я сжимаю кулаки, подавляя желание врезать ей. От души! Прям так, чтобы глаз заплыл!
— И какой он, герцог Алгарский? — словно о божестве шепчет циркачка? — говорят красивый мужчина.
— Очень! — горделиво выпрямляется Эльма, — сильный, мужественный…выносливый, что немало важно!
— Тебе-то что, с его выносливости? Неужели думаешь, ты у него надолго? А может, замуж за герцога собралась? Попользует тебя и найдет кого посвежее, — колет Нина.
— Найдет он…как же! — мгновенно грустнеет Эльма, опускает голову и делает вид, что рассматривает ногти, — такой грубиян…Слова от него ласкового не дождешься. «Раздевайся. Одевайся. Уходи.» Так что, если мечтаете в его постели оказаться, можете не лелеять надежду о романтичных свиданиях под луной. Черствый мужлан, — фыркает девица, — но у меня хватит терпения растопить его сердце.
В кругу слышны шепотки, но гостьи не решаются откровенно насмехаться над Эльмой, поэтому хихикают, прикрывая лица.
С благодарностью смотрю на служанку, что приходит отчитаться о том, что дети готовы ко сну, и, сделав вид, что мне срочно нужно к ним, покидаю сборище гиен, мечтающих о постели моего бывшего мужа. Ревную ли я? Вовсе нет! Но хочу придушить каждую, кто хоть словом обмолвится о нем! Потому что ненавижу! Потому что не хочу о нем ничего слышать!
В камине потрескивают поленья, и я сижу близко-близко к огню, чтобы согреться. Обычно после бани тело горит, но сегодня внутри меня лед, будто я провела в купели не минуту, а пару часов. Тэо молча подает бокал с крепкой настойкой, и я делаю глоток. Терпкая жидкость обжигает горло, и на секунду становится легче, но скоро мое тело снова покрывается невидимой ледяной коркой.
Хочется закрыть глаза и открыть в тот момент, когда все разрешится. Вот только что для меня «разрешится», сама не могу ответить. Мысль о том, что Роул закончит дела и покинет наши края, отзывается тоской. О том, что какая-то из дам все же охмурит вдовца, словно камнем по стеклу. О том, что судьба дает нам еще один шанс? Эта мысль вызывает лишь горькую усмешку.
Одним глотком допиваю настойку и поднимаюсь, чтобы уйти, как слышу скорые шаги Тэо.
— Госпожа моя! — семенит он и подходит близко-близко, — там Эльма. Просит, чтобы вы приняли ее.
Тэо протягивает мне широкий золотой браслет, усыпанный прозрачными красными камнями, и пожимает плечами, будто извиняясь.
— Говорит, что ей очень срочно.
Ничего не отвечаю. Тэо прекрасно знает, что я не принимаю без очереди. И в последний раз, когда я нарушила свои правила, я встретилась с призраком прошлого. Теперь же Эльма пришла, чтобы еще раз расспросить об этом самом призраке. Но я не железная. Мое сердце, оказывается, все еще болит.
Кутаюсь в плед и делаю первый шаг, чтобы уйти, но Эльма врывается в гостиную, и по пути снимает с себя украшения. Когда равняется со мной, сваливает их в кучку на низком столике у пустого бокала, и щенячьими глазами смотрит на меня.