Хотя, возможно, признает таким, бывали такие случаи, но в любом случае за орудие убийства это оружие не сойдёт. Седов убрал пистолет на место, помыл руки от масла в холодной воде, затем взял ножик из кучи других и порезал подсохший лимон на листе бумаги.

Вскоре за дверью раздался топот, в замке загрохотал ключ, красный Кацман влетел внутрь, держа в руке два стакана.

– Ты же резал не тем ножом с красной ручкой? – спросил он, остановившись.

– Нет, китайским этим, – Седов показал на него.

– Ух-х, – криминалист вытер лоб. – А то на красном – расчленёнка висит, ножик маленький, а режет как скальпель.

– Что за расчленёнка?

– Да бомжа какого-то разобрали вечером, – Кацман махнул рукой. – Жмурика видел, он будто под пилораму упал. Или к мяснику на стол попал. Фотки глянь, если интересно. Но лучше не смотри, скажи спасибо, что не на твоей земле. Поэтому и выдернули меня в ночь, главк с ума сходит из-за этого. Ну, – он показал на коньяк, – вздрогнем?

Он поморщился, когда выпил, затем взял самопал.

– Значит, разорвёт ствол? – ухмыляясь про себя, спросил Седов.

– А я сразу это вижу, – похвастался криминалист. – Эта штука сама тебя убьёт, даже если в другую сторону стрелять будешь. Сразу смогу сказать, едва увижу. Да ты и сам знаешь, дружище, раз пришёл ко мне.

– А тэтэшник? – Седов показал на приоткрытый ящик.

– А это боевой, – Кацман протянул руку, и опер подал оружие. – Я его не смотрел, но… – он открыл затвор и чуть приподнял одну бровь. – Вот, знаешь, много с кем работал за свою жизнь, но с такими дебилами впервые. Даже не посмотрели – бойка-то нет, прикинь… или он сточенный уже? А здесь у нас что?

Он таким же манером, как совсем недавно Седов, снял затвор и отсоединил ствол, посмотрел внутрь.

– Даже не выстрелит, – криминалист бросил оружие на стол. – И чего столько криков из-за него было? Игрушка дорогая, а не волына.

– А может, – Седов стал говорить тише, но при этом разлил ещё по одной рюмке, – хотели, чтобы ты нарисовал, что это боевой? Торопили, чтобы ты сильно не смотрел, ёпрст. Они же могут лажу подбросить, ты же знаешь. Нашли учебный ТТ и решили палку срубить, подсунули первому встречному.

– Угу, – Кацман почесал затылок. – Ну, напишу, что охолощённый, пусть попляшут. Вздрогнули, Сергеич!

Седов ушёл через час, захватив с собой улики. А заодно пару фоток, которые взял со стола. Хоть это и не имело отношение к делу, но снимки его встревожили.

* * *

В это же время, морг

Глеб Сибиряков бывал в этом морге по первой работе, когда был опером в уголовном розыске РОВД этого района. Знал, что «мертвецкая» находится с этой стороны здания, там, где окна закрашены. Закрасили плохо, на отвали, решёток нет, если присмотреться поближе, то можно увидеть трупы, лежащие там на каталках в холодном помещении, отделанном кафельной плиткой. Да и тяжёлый запах говорил, что там хранится.

Никаких отдельных холодильных камер, трупы лежали на каталках в общем холодильнике. Чтобы добраться до нужного жмурика, придётся покатать все каталки, поиграть в «Тетрис», что занимает немалое время.

Сибиряк припал к окну. Свет в «мертвецкой» включён, голые тела видно хорошо. Их там десяток.

– Ну что там? – в нетерпении спрашивал Абхаз, приплясывая от ночного холода.

– Погоди, – шепнул Глеб. – Этот тот пузатый, видать, его сейчас повезут на вскрытие. Ну и вонь там, кабздец, пишите письма.

Судмед в белом халате и медицинской шапочке наконец добрался до нужной каталки, отодвинув остальные. На ней лежал пузатый мужик с большой лысиной. На волосатой груди запёкшаяся рана от пули. Похоже это тот коммерсант и есть.