— Мы… кхм… — Сглатываю, стараясь унять сухость во рту. — Танцуем? —Приподнимаю лицо, чтобы посмотреть на парня, бегающего глазами по кому угодно, но игнорирующего меня.

Я надеюсь, он меня услышал. Во всяком случае, касание моих слов он должен почувствовать своим подбородком, поскольку с двух сторон нас жмут тела, а между нашими не протиснется даже луч стробоскопа.

Игнатов услышал, медленно опуская глаза и врезаясь ими в мои.

— А на что это похоже? — выдыхает он.

Опять?!

Он опять ведет себя как паршивец, задавая вопросы вместо ответов? Когда он успел стать таким заносчивым?! Разве этому учат на медицинском?!

— Это похоже на то, что ты меня попросту выдернул из-за стола! — Я завожусь. Он начинает меня раздражать сильнее, чем Юра. Тому хотя бы простительно, у него на лице написано то, что он выдает ртом, а этот… Этот бесит. Этот запускает бессознательные процессы, которые я не могу растолковать и обозначить.

— Может быть… — неопределённо пожимает плечами Стёпа.

В его интонации ничего нет. Его односложные ответы мне ни о чем не говорят, и это холодное равнодушие действует на меня, как хлыст на коня. Рядом с ним я становлюсь неуравновешенной.

— Может быть? — переспрашиваю, прищуриваясь. Достал! Как же он меня достал! Дергаю руками, но этот упрямец резко выбрасывает свои и не дает мне этого сделать. — Отпусти! Кажется, ты собирался домой? Так иди!

Мои смешные потуги по спасению своих рук и нервов ни к чему не приводят. Я обездвижена силой и ростом друга детства, который сам себе противоречит: видеть меня он не рад, а вжимает в себя, как любимую нательную майку.

— Я помню, куда собирался. И мы едем вместе. — Стёпа перехватывает меня за одну руку. — Отвезу тебя домой.

Я сейчас не ослышалась?

Торможу пятками и врезаюсь в пол.

— Ты сейчас так неудачно пошутил? — ору, перекрикивая басы, когда Степан оборачивается и вопросительно выгибает бровь.

— Нет. Я предельно серьезен.

Я вспыхиваю от такой наглости и выдергиваю из захвата свою руку, применяя прием из каратэ по мышечной памяти.

— Если ты помнишь, я приехала сюда не одна, и уйду я отсюда вместе со всеми. — Набираю в грудь больше воздуха, потому что собираюсь сказать то, что не решилась бы любому другому, но ему… С ним я становлюсь худшей версией себя. — А ты будешь командовать своей девушкой, понял?

Я даже не смотрю на него. Прущим локомотивом расталкиваю толпу, но делать это не сложно, когда она сама передо мной расступается.

Невероятно! Командир, тоже мне, нашелся!

— … да он просто шаблон для построения идиота…— слышу голос Дианы, падая на диван. Если она о своем брате, то я полностью с ней согласна. — Не хочешь потребовать у него справку из психдиспансера? — Ди поворачивается к Богдану.

— Он не подведет, Диан, — отвечает ей жених Сони, и я понимаю, что речь шла о Юре.

Кстати, где он?

— А где Юра? — Обвожу взглядом нашу компанию, обнаруживая диван пустым. Я нарочно не смотрю в сторону танцпола. Надеюсь, что мой раздражитель ретировался, и я наконец смогу облегченно выдохнуть.

— Пошел в туалет. Об этом он подробно сообщил нам три минуты назад, — кривится Соня.

— Я надеюсь, он заблудится. Или по пути встретит своих однополчан, — корчит гримасу Ди. — О, наконец-то! — Подруга радостно взвизгивает.

— Добрый вечер! — выкрикивает подошедшая к нашему столику официантка в неоновом костюме. — Что будете заказывать?

И пока девчонки наперебой сообщают о том, что будут пить, я смотрю в никуда, прокручивая в голове наш с Игнатовым «танец».

Я трогала его, Степана Игнатова. Не Степку, милого мальчишку, а взрослого парня, молодого мужчину, и это…О, ужас, я забыла каково это — трогать мужчину!