– Больше он шуметь не будет, – продолжает тараторить уже Ксюша, отфыркиваясь от воды.

– Это бабай тебе сказал?

– Он не мог говорить, – важно поясняет Костик.

– Почему?

– У него глаза на лоб лезли, – признаётся Ксюша, пока я промокаю порозовевшие от смущения щёки полотенцем.

М-да... Представляю, сколько мне предстоит услышать о своих методах воспитания лестного. Тоже глаза куда-нибудь полезут, прятаться.

– Мари, там Амиль пришёл... – Заглядывает в ванную Лина.

Выражения растерянности на её лице гость настолько редкий, что я отстранённо оставляю подругу с детьми, а сама уже накидываю с десяток вариантов, чем таким мог озадачить её мой брат. От ножевого до полиции на хвосте.

Что сказать... Девица рядом с ним шокирует не меньше.

– Привет, сестра, – улыбается он в своей манере развязно, лишь глаза выдают, насколько Амиль сейчас не в своей тарелке. – Не надо делать большие глаза, я ж не с парнем в обнимку пришёл. Знакомься, это Аля. Она поможет присмотреть за нашими неразлучниками.

Аля, значит...

От силы лет девятнадцать, девочка-ромашка... Рядом с бритоголовым, татуированным Амилем смотрится так же странно, как котёнок рядом с гризли. Собственно, на брата эта Аля даже глаза поднять боится, так и сверлит пол потерянным взглядом, будто он её сейчас если не цапнет, то сожрёт.

– А Аля у нас кто? – Аккуратно забираю из напряжённых пальцев девушки лёгкий плащ.

Не нравится мне обилие платиновых колец на тонких пальцах, уж этот металл я отличать от серебра научилась. И плащик судя по бирке потянет на несколько моих новых зарплат.

Не моё дело, конечно, но не нашего она поля ягода. Как бы беду на него, дурака, не накликала.

– Моя девушка, – отзывается брат с каким-то злым вызовом, по-хозяйски обнимая Алю за плечи. Её передёргивает, но на бледном лице тут же расцветает улыбка.

– Здравствуйте. Извините, что без предупреждения...

– Всё в порядке, – нервно немного улыбаюсь в ответ. – Чувствуй себя как дома. Чаю хочешь?

– Нет спасибо, – скованно мотает она головой, будто ей на плечи бревно упало, а не мужская рука.

– Лина, познакомь пока гостью с детьми, пожалуйста, – прошу выглянувшую из ванной подругу, и обращаюсь уже к брату: – Пойдём на кухню, помощь нужна.

– Спрашивай, – хмыкает брат, едва я захлопываю за нами скрипучую дверь.

– Это кто?!

– Ты слышала.

– Она тебя шугается!

– Привыкнет.

– Амиль... Я точно могу вас оставить наедине?

Брат иронично вскидывает бровь.

– Думаешь, наброшусь при детях?

– Меня тревожит, что ты вообще такую мысль допускаешь. Она же не просто так тебя боится?

– Аля меня плохо знает, – пожимает он плечами, с вызовом задирая подбородок. – И сразу говорю: нет, я такой мысли не допускаю. Не в моём вкусе.

– Тогда зачем?..

– Так надо, – тихо вздыхает Амиль, обнимая меня. – Марьям, я тебе пять лет назад не задавал лишних вопросов. Просто делал, что братский долг велит. Вот и ты теперь не вмешивайся. Впервые о чём-то для себя прошу.

Этот разговор оставляет странный осадок на душе, мешая сосредоточиться на трескотне воодушевлённой предстоящим свиданием подруги. Я уже не питаю надежды на что-нибудь переключиться, как её обречённое «ох, в рот мне ноги...», при виде идущего нам навстречу Германа, сводит на нет все мои планы.

Впрочем, шеф никаких признаков узнавания не выказывает. Одинаково приветливо улыбается нам обеим, отмечая, что моё условие привести с собой такую же очаровательную подругу не иначе как подарок свыше.

На террасе многолюдно, пахнет выпечкой и ненавязчиво бренчит гитара. Вечер уютно играет тенями за многочисленными кадками с цветущими кустами. На деревянных столиках в высоких стаканах мерцают свечи и мне отчего-то становится тоскливо, хотя Ксюша осталась в надёжных руках, а Герман однозначно умеет поддержать непринуждённую беседу.