Месяц спустя прощаюсь с хмурым отцом, глубоко уязвлённым моим легкомыслием. Краснею, бледнею, но молчу как партизан. С него не станется заявиться с претензиями в кабинет к завучу. А что он может услышать от матери Макса? Что воспитывать дочь надо было. Такого позора я родным не хочу.

Автобус трогается, унося скромный дом на окраине города, кухоньку, пропахшую жареной рыбой, и мои первые грабли, не оставившие нам другого выбора. Мы с братом начнём жизнь с чистого листа, а сам лист поделим пополам, как всегда делили грусть и радость. И кто знает, может, оглядываясь в прошлое, я когда-нибудь скажу – всё было к лучшему.

5. И жили они долго и счастливо, но порознь...

Наши дни...

– Мамочка-а-а!

Тонкий визг дочери вмиг заставляет покрыться холодным потом. Повезло, я не успела забраться под душ. Только волосы кое-как на макушке стянула да смыла потёкшую за день косметику.

Из ванной выскакиваю наперегонки с обмирающим сердцем. И что же я вижу?

Пожар? Потоп? Нашествие тараканов? Да если бы!

Моё четырёхлетнее чадо воинственно пыхтит, волоча за собой биту. Тяжеленная красотка из белого ясеня в высоту не уступает красной от натуги Ксении, но дочь не сдаётся. Поразительное упрямство.

Похолодев, отбираю увесистый снаряд, пока она себе пальцы на ногах не отбила. Вся в отца. Ну прямо до мурашек. Панических.

– Ксень, ну я ж просила не трогать... – вздыхаю, утирая испарину со лба. Кто бы мне дал хоть дух перевести.

– Мам, иди! – Дочурка тычет пальцем в сторону прихожей. – За стеной опять живёт бабайка!

Твою ж дивизию!

Новый сосед, значит. Уже третий за этот месяц.

– Ну-ка, бегом в детскую и сделай мультики погромче. – Подмигиваю раскрасневшейся егозе, ловко закидывая биту на плечо. – Сейчас я ему покажу.

Кто скажет, что это не лучший пример для дочери, тот вряд ли представляет, что такое вечеринка у соседей поздним вечером. За последний год у меня возникло стойкое чувство, что приличные люди сюда не заселяются. Проклятая квартира. И номер соответствующий – восемнадцать. Он же – шесть плюс шесть плюс шесть...

Однако прогнать бабайку – это вам не стрелки на веках рисовать. Тут одной сноровкой не управишься.

И знаете, бывают в жизни такие дни, которые принято называть одним общеизвестным и крайне дурнопахнущим непечатным словом. Так вот сегодня мне выпал как раз один из них. А началось всё с того, что мы с начальником полюбовно решили отдохнуть друг от друга. Другими словами – меня в очередной раз уволили.

В общем, домой я принесла полкило овсяного печенья, штраф за разбитый дочерью стеллаж для парфюмерии и вечную головную боль – где взять денег?

Так как финансовый вопрос для матери-одиночки – отдельная и очень грустная песня, а давление в черепе настоятельно требует сбросить пар, пресловутый бабайка капитально попал.

Собственно, добрую треть его предшественников выкурила я же.

Ну, потому что нечего приваживать сюда весь сброд и выкручивать громкость стереосистемы на весь микрорайон. Для этого есть клубы. Говорят, там зависать ничуть не хуже.

Итак, настроение подходящее, бита со мной – не столько для устрашения, сколько ради безопасности. Страха нет вообще. Может, адреналин так действует, а может пропущенные в суматохе завтрак, обед и ужин гнетут молодой организм настолько, что становится всё равно кого покусать. Не суть.

У двери со зловещим номером восемнадцать завожу руку с битой за спину и придаю лицу любезное выражение. Без фанатизма прожимаю бутон звонка.

Если верить зеркалу, то с внешностью мне повезло чуть больше, чем с личной жизнью. Мелкая кость, чистая кожа, миндалевидный разрез тёмно-карих глаз. Стоит лишь стянуть резинку, чуть взбить пальцами тяжёлую волну каштановых волос, и вот ты уже не озверевшая от бытовых проблем домохозяйка, а томная нимфа прямиком из райских кущ. В целом не Шахерезада, конечно, но при необходимости по ушам проехаться сумею.