Мне практически удается побег, очередной.

Но я неудачно цепляюсь ногой за ножку стула и лечу на пол.

Приземление проходит не очень удачно. Вернее, совсем отвратительно, потому что я падаю лицом вниз и ударяюсь о выступающую часть стола.

Я очень терпеливая девочка, и с болевым порогом у меня все хорошо. Но сегодня точно не мой день.

От удара звенит в ушах, по ощущениям голова сейчас расколется, как грецкий орех. А мое правое веко раздувает с невероятной скоростью. Я боюсь даже дышать. Начинаю громко всхлипывать.

— Ты это чего, Макова? Не вздумай! — проговаривает Матецкий и в спешке начинает натягивать свои штаны обратно.

Я не совсем хорошо соображаю и начинаю голосить на весь кабинет.

— Больно! — я всхлипываю по-настоящему, не прикидываюсь. — Не трогайте меня!

И, видимо, такой эпизод сложно пропустить, дверь хоть в кабинете и дорогая, да и шумоизоляция на среднем уровне, но мой звонкий голос слышат все сотрудники нашей фирмы.

Реакция окружающих не заставляет себя долго ждать. Когда замок в двери щелкает, на пороге появляется Антон Сергеевич Матецкий — отец Тима.

— Какого… здесь происходит? — брань легко слетает с языка мужчины, и в целом есть от чего себе позволить ругаться по-черному.

Стул перевернут, Тим возвышается надо мной с выдернутой из брюк рубашкой, а я на полу с красным лицом и даже, возможно, с огромным фингалом под глазом (проверить свой ушиб я так и не решаюсь).

— Рехнулся?! — Матецкий-старший стервятником смотрит на родного сына. — А ты чего орешь как потерпевшая? — более тихо уже уточняет у меня мужчина.

Хотя я готова поспорить, что его воображение уже услужливо подкинуло нужный эпизод. В котором его сын меня домогается и, возможно, даже бьет в порыве страсти.

— А у меня… — я продолжаю голосить.

— Что у тебя? — спрашивают мужчины не сговариваясь.

— Производственная тра-а-авма, — я еще пуще реву. — Мне нужно в травмпункт, а еще лучше вызовите скорую помощь.

— Это еще зачем? — недовольно бурчит Антон Сергеевич, тяжело вздыхая.

— Голова болит, у меня, наверное, сотрясение…

В общем, плачу от души.

Во-первых, мне действительно больно; во-вторых, я так испугалась, что сердце до сих пор выпрыгивает из груди; в-третьих, для перестраховки врачу не помешает меня осмотреть.

Я откидываюсь спиной на боковину офисного стола и закрываю глаза.

Что же у меня за дни такие наступили суматошные? Что ни день, то очередные сюрпризы.

Я, конечно, как и все нормальные люди загадываю желания и мечтаю… Совсем недавно с мамой в телефонном разговоре упоминала о перевернувшемся грузовике с пряниками на моей улице.

Но я не такого хотела и не такое задумывала…

То неудачное свидание с Матецким, то суровый Макс с чужим ребенком, то снова Матецкий… уже двое Матецких.

Может, мне черная кошка дорогу перебежала, а я не заметила?

— Так, Тимофей, поднимай ее на руки и неси.

— Куда? — тупит мое начальство.

— Туда, на выход. Я вызову скорую. И нам как-то надо объяснить остальным, что с ней произошло.

— У кого-то просто ноги кривые и мозги, — цедит сквозь зубы недовольно Тим и поднимает меня на руки.

Я не сопротивляюсь, потому что вдруг этот козел надумает меня случайно уронить. Перелом мне совсем не нужен. Доверия Тим точно не вызывает. Поэтому я обхватываю руками его шею.

Но не забываю пояснить:

— Только не вперед ногами!

Я замечаю, как от такого милого указания Матецкий нервно дергает головой в сторону.

И мне вот его совсем не жаль, потому что не по собственной воле я к нему пришла, а меня заставило сотрудничество в рамках трудового договора.

Офис погружается в немую тишину, когда Матецкий выносит меня на руках травмированную, и только звуки жужжащего принтера подают признаки какой-то жизни.