Сашок охнул и попятился, как сидел, на кортах. Мертвяков он в своей жизни вот так ни разу не встречал. От вида торчавшей белесой пятерни в животе сразу стало пусто-пусто, а в портах как раз наоборот, едва не случился конфуз. Пока грибник раздумывал, как удержать все в себе, пятерня чуть пошевелилась. От страха и неожиданности Сашок едва не обделался, но тут из распадка раздался еле слышный стон.

Бросив корзину и нож, Сашок кинулся к человеку. Рука продолжилась черным шерстяным рукавом, пройдясь взглядом по которому, грибник с ужасом увидел нашлепку с ментовским триколором. Подняв взгляд ещё выше, он увидел блеснувшие от слабого движения человека погоны с двумя большими звездами. Подполковник!

Сашок бросился к лежащему ничком полицейскому и торопливо, но осторожно перевернул его на спину. Мент издал ещё один стон. Его китель на груди в трех местах обнаружил аккуратные дыры, вокруг которых ткань была пропитана темно-коричневым. Весь человек был заодно покрыт кровью, грязью, и опавшей хвоей. Сашок посмотрел на его содранные в кровь руки. Видимо, очень долго полз по лесу. Приподняв голову раненого, грибник поднес к пересохшим губам фляжку с водой, которую всегда брал с собой на «грибалку». Почувствовав прикосновение, подполковник полиции, не раскрывая глаз, припал к металлическому горлышку и долго, с перерывами, пил. Наконец, откинувшись затылком на подставленную ладонь, мент прохрипел:

- Врача…

- Врача! Точно! – засуетился Сашок, сдергивая с себя куртку и скручивая её в рулон, который он подложил под голову подполковнику. – Вы это… полежите тут, значит… А я за фелшером сгоняю!

- Давай, милый, - слабо проговорил полицейский, - сгоняй…

Сашок выпрямился и, забыв про собранный урожай, помчался в деревню.

3. Глава 3

- Может быть, кролик был недожаренным?

- Я не знаю. – Фиалка прополоскала рот водой из термокружки, которую ей дал Герман.

- Ты не выглядишь больной, - заметил он обеспокоенно.

- Да я себя такой и не чувствую, - заверила Фиалка. - И не помню, чтобы болела.

- Ну, может быть, просто желудок чувствительный. Я, конечно, не врач, правильный диагноз не поставлю. Но это выглядит наиболее вероятным. У нас, городских жителей, пищеварительная система уж больно расшатана.

- Наверное.

Девушка прислушалась к себе и не нашла никаких неприятных ощущений. Приступ тошноты как пришел, так и отступил, оставив только неприятное послевкусие. Во всем остальном она чувствовала себя абсолютно здоровой. Фиалка посмотрела на озабоченного Германа, который мерил её крайне задумчивым взглядом. Наверняка прикидывает, насколько я буду обузой ещё и с этим, подумала она.

- Со мной все в порядке, - убежденно сказала девушка, которой даже мысли о том, что она может остаться одна, были неуютны. - Я не доставлю проблем. Можно идти. Правда.

- Хорошо… - с некоторым сомнением в голосе сказал Герман, выпрямляясь и помогая ей подняться. – Тогда в путь. Хотелось бы найти схрон до темноты.

         Они шли по лесу уже несколько часов.

Вопреки предположениям Фиалки и опасениям Германа, который неутомимо шагал, как автомат, девушка вполне выдерживала довольно высокий темп, так что у неё не было поводов отчитывать себя. Да и Герман перестал озабоченно хмуриться, помогая ей преодолевать подъемы или перепрыгивать русла ручьев, несколько раз встречавшихся на их пути. Возле них они пару раз отдыхали, напившись чистой и прохладной воды, заполнив бутылки и перекусив. На первом таком привале, осторожно пожевав мяса и прислушавшись к ощущениям, Фиалка пришла к выводу, что утренний приступ был разовым явлением. По крайней мере, позывы не повторялись, и девушка с удовольствием пообедала сохраненной Германом зайчатиной. Сам он от мяса отказался, объяснив это тем, что не голоден, а полудневной переход не может заставить его заголодать.