Первое, что я почувствовала, переступив порог – сладковатый аромат пудры. Чихнув несколько раз – таким сильным был запах, я принялась за уборку, помня наказ Джоджо – ничего не перекладывать, ничего не переставлять.

Комната представляла собой живописный дамский уголок, где чулки и кружевные нижние штанишки валялись вперемешку с альбомами и жемчужными бусиками. К шторам были приколоты букетики высушенных цветов, а зеркало украшали вырезанные из модного альманаха женские головки с изящными прическами.

Заправляя постель, я обнаружила под подушкой томик романов заграничного автора. «Превратности любви», - было написано на переплёте. Не удержавшись, я открыла книгу там, где страницы были заложены тканевой закладкой в виде милующихся голубков, и прочитала:

«- Джина, - произнёс бедный юноша, краснея и бледнея. – Я должен сказать вам…

- Да, господин Эдельсон? – ответила невинная девушка, глядя ему в глаза. – Говорите, я слушаю вас очень внимательно. Но что с вами? Почему вы дрожите? Вы больны?

- Всё верно, я болен, - произнёс молодой человек с непередаваемой мукой в голосе.

- О Боже! – воскликнула прелестная Джина, бледнея от ужаса. – Надо немедленно пригласить доктора! Ах, у меня сердце разрывается!.. Если с вами что-то случиться… - она умолкла и спрятала лицо в ладони, покраснев так, что даже маленькие ушки под белокурыми нежными локонами стали пунцовыми.

- Неужели вы не понимаете, что от моего недуга есть только одно лекарство? - осмелев, наблюдая смущение юной красавицы, господин Эдельсон пал на колено перед ее креслом, и прозвучали те самые слова, которые пронзили сердце юной девы молнией с ясных небес. – Я люблю вас, Джина… Полюбил с первого взгляда, как только увидел…».

- Глупая Джина, ты ему обязательно поверишь, - пробормотала я, захлопывая книгу.

Мне стало горько от мысли, что Ванеса читает подобную ложь. А ведь я тоже читала такие романы… в её возрасте. И тоже мечтала и верила, что однажды появится какой-нибудь господин Краснеющий-бледнеющий и падет на колени, признаваясь мне в любви.

Глупые и опасные мечты. И тех, кто пишет подобные романы, надо штрафовать самыми высокими штрафами. За бессовестный и заведомый обман.

Отправив книгу обратно под подушку, я нахмурилась и продолжила уборку, так выколачивая подушки, словно они были тем самым автором «Превратностей любви».

Дверь распахнулась, и в комнату влетела Ванесса. Увидев меня, она презрительно скривила пухлые губки и коротко приказала:

- Пошла вон!

- Прошу прощения, я ещё не закончила уборку… - начала я, но девушка не дала мне договорить.

- Меня не волнует, что ты там не закончила! – заявила она и очень убедительно топнула при этом. – Я желаю побыть одна! Забирай свои вонючие тряпки и убирайся!

Я не сказала больше ни слова – забрала метлу, тряпки и ведро и вышла из комнаты.

- И из этого дома убирайся! – полетел мне вслед запоздалый вопль нежной девы, читающей любовные романы.

Дверь за моей спиной оглушительно хлопнула, я вздохнула и чуть не столкнулась с Эйбелом-Рэйбелом, который стоял возле лестницы, наблюдая за мной и весело при этом скалясь.

- Моя сестричка сегодня не в духе, - произнес он с лживым сочувствием и преградил мне дорогу, когда я хотела его обойти. – Она терпеть не может капусту. Всегда злится, когда её подают. Но я никогда не злюсь. И ты можешь убираться в моей комнате, сколько хочешь. Хоть целый день и… - он наклонился ко мне и таинственно понизил голос: - и целую ночь.

- Достаточно двадцати минут, мастер Эйбел, - сдержанно ответила я, поборов желание ткнуть мокрой тряпкой ему в нос, как обнаглевшему щенку. – Не беспокойтесь, я очень быстро уберу в комнате для