Гельфанд, со своей стороны, понимал, что пораженчество Ленина разительно отличалось от его собственного стремления развалить Россию. Для него крах царского режима и расчленение империи были необходимыми условиями гегемонии Германии, где, по его представлениям, идеалы социализма имели возможность восторжествовать и без революции. Германские власти и германская военная машина отвечали целям Гельфанда в гораздо большей степени, чем российские большевики, которые ожидали революции в России, не выработав еще эффективный метод ее свершения. Революция в России для Гельфанда вызывалась лишь необходимостью расчистить путь «для торжества прогрессивных принципов, заложенных в немецком социализме».

Несмотря на все это, Ленин не считал необходимым воздерживаться в конце весны 1915 года от встречи с Гельфандом, чтобы выслушать его. В то время итоги их беседы сохранялись в секрете. Гельфанд покинул Швейцарию без достижения согласия с какой-либо из эмигрантских групп. Он доложил немцам о своем разрыве с Лениным и решил осуществлять свои планы по революционизированию России самостоятельно. Тем не менее встреча Гельфанда с Лениным не ускользнула от внимания русских эмигрантов в Швейцарии и других странах. Позднее бывший сотрудник Ленина, ставший его главным обличителем, Григорий Алексинский, утверждал, что знает о тайном соглашении между Лениным и Гельфандом по сотрудничеству в деле революционизирования России и о немецкой финансовой поддержке предприятий Ленина. Эти утверждения составили основу для обвинений в 1917 году большевиков в том, что они являются немецкими агентами. Сам Ленин утверждал, что разорвал отношения с Гельфандом после короткой встречи в Берне. Гельфанд в своем памфлете, изданном в 1918 году, подтверждает это[98].

В этом памфлете Гельфанд пишет: «Читатель знает, что, несмотря на желание большевиками поражения России, между мной и ними не было согласия. Я принимал во внимание оптимальные факторы – экономику, политику, военную мощь, соотношение сил, возможные результаты. Большевики же имели один, и только один готовый ответ на все – РЕВОЛЮЦИЮ. Их достаточно предостерегали и информировали о реальном положении и обстоятельствах.

Я встречался с Лениным летом 1915 года в Швейцарии. Изложил ему свои взгляды на последствия войны для общества и революции. В то же время я предупреждал его, что, пока продолжается война, революции в Германии не будет, в этот период она возможна только в России в результате немецких побед».

Зифельт в своих воспоминаниях тоже описывает встречу, делая упор, естественно, на недружелюбном приеме, оказанном Гельфанду Лениным и Крупской, а также на безрезультатности беседы. Враждебное отношение к Ленину Алексинского и свидетельство обоих участников беседы о бесплодных итогах своей встречи дают веские основания согласиться с ее провалом. С другой стороны, между двумя политиками не было открытого разрыва, подобного тому, о котором пишет Зифельт. Он утверждает, что Ленин указал Гельфанду на дверь. Ленин воздерживался от критики Гельфанда в печати до того момента, пока его не спровоцировал к этому выход в свет в сентябре 1915 года первого номера издававшегося Гельфандом журнала «Колокол» на немецком языке. Гельфанд также не демонстрировал злонамеренности в отношении к Ленину. Наоборот, когда разразилась Февральская революция, он стал одним из главных спонсоров, если не инициаторов, плана переправки Ленина тем или иным путем в Россию. Даже в конце 1918 года Гельфанд надеялся помириться с Лениным и примкнуть к победоносной большевистской революции.