И все же оставалась одна пушка, которая могла сбить капсулу.

Это орудие находилось на самой низкой орбите, и его позиция предполагала, что выстрел уйдет вверх и в сторону от Марса, а не вниз. Даже если бы снаряд прошел мимо цели или пробил ее насквозь, он попросту превратился бы в очередной кусок космического мусора, летящий прочь из Солнечной системы.

Поскольку никакие договора не нарушались, пушке была предоставлена свобода действий. Она пришла в боевую готовность, снаряд уже был заряжен и настроен на максимальную мощность удара. В том, что задача будет выполнена, пушка не сомневалась. На то, чтобы выстрелить, у нее имелось целых пятнадцать миллисекунд.

Внутри капсулы сердца спящих издали по удару.

Пушка обнаружила некий сбой.

В ее модули принятия решений неожиданно поступил сигнал неисправности, диагностическое сообщение. Озадаченная, пушка временно перешла в безопасный режим, чтобы провести тщательную проверку всех систем.

Безопасный режим был рассчитан на три миллисекунды – нежелательно долго, но вполне достаточно (по мнению пушки), чтобы решить проблему и возобновить работу программы.

Пушке требовалось в точности знать, куда она нацелена. Обычно это не составляло проблемы, поскольку пушка хранила историю своих действий и находилась в постоянном диалоге с другими орудийными платформами и системами слежения, ведя непрерывный процесс коррекции ошибок. До сего дня у нее ни разу не возникало причин сомневаться в своих способностях.

Но теперь один из ее трех невероятно точных гелиево-супержидкостных гироскопов давал расходящиеся показания. С точки зрения пушки, доверять следовало двум другим гироскопам, особенно если учесть, что их показания соответствовали ее предполагаемой ориентации, так же как и контрольные сигналы, которые она получила в составе последнего корректировочного импульса.

И все же имелась малая, но конечная вероятность, что верно третье показание, и на кону стояло слишком многое, чтобы пушка могла этим обстоятельством пренебречь. Что, если она нарушит условия договора?

Чтобы во всем этом разобраться, требовалось время. Пушка продлила безопасный режим еще на три миллисекунды и занялась более тщательной функциональной проверкой гироскопов. Окно для выстрела пока что составляло больше шести миллисекунд.

Время еще оставалось.

Функциональная проверка ничего не дала. Имелся некий намек на потенциальный отказ подозреваемого гироскопа, случившийся двадцать две секунды назад, но статистики было слишком мало, чтобы на нее полагаться. Пушка колебалась, продолжая расходовать временное окно. Ничто в ее истории не подсказывало выход из ситуации. Осталось меньше трех миллисекунд. Через две миллисекунды от остальной сети должны поступить очередные корректировочные данные. Может ли она столько ждать?

Пушка рассчитала, сколько времени ей потребуется на анализ этих данных и на принятие решения насчет сбоящего гироскопа.

Оказалось, что времени недостаточно. Пушка может прийти к какому-то решению, но для выстрела ей не хватит оставшегося окна. Пушка заново проанализировала свой прогноз, пытаясь упростить процесс. Если обнулить ряд массивов, сделать логичные предположения о вероятном содержимом других и приготовиться действовать на основе неполного, но достаточно надежного анализа корректировочных данных…

Нет. Нельзя, ни при каких обстоятельствах. Все варианты, включающие расчет выстрела в пределах окна, ничем не отличаются от выстрела наугад, не дожидаясь корректировки.

Пушка не могла ничего поделать. Она осталась в безопасном режиме, и окно закрылось.