– Всем смотреть под ноги! – сказал Васильев. – Одним глазом – под ноги, а другим – окрест!

– А то как же иначе? – сам для себя произнес Семен Грицай.

Внимательно ступая и перебегая с места на место, бойцы метр за метром осмотрели всю лагерную территорию. Похоже было, что в лагере не осталось никого. Ветер, гуляя по лагерной площади, перемещал с места на место обрывки бумаги и вздымал пыль. И еще на крышах бараков и на нескольких росших неподалеку деревьях во множестве расселось воронье. Птицы сидели спокойно и нехотя взлетали лишь тогда, когда кто-то из смершевцев приближался к ним. Спокойно сидящие птицы – это верный признак того, что поблизости и впрямь никого, кроме самих птиц, нет. Иначе птицы не сидели бы, а то и дело взлетали бы, галдели и тревожились. Впрочем, могло быть и такое, что в лагере кто-то оставался, но тот, кто там оставался, спрятался так умело, что его не могли учуять даже птицы. Все могло быть…

– И что дальше? – спросил нетерпеливый Грицай, когда лагерная территория была осмотрена. – Куда пойдем теперь?

Васильев осмотрелся. Строений вокруг было немало, и большей частью это были приземистые, мрачного вида бараки. Может, это были жилые помещения, может, учебные классы или какие-нибудь склады, кто его знает? Среди них высилось еще одно здание, которое отличалось от всех прочих. Оно было выкрашено коричневой краской и, кроме того, было двухэтажным. По всем приметам это не был ни жилой барак, ни учебный класс. Скорее всего, в нем располагались всевозможные кабинеты начальников. Это наверняка был центр управления всего лагеря. Значит, там-то в первую очередь и можно было найти что-нибудь стоящее. Что-нибудь такое, что могло бы навести на след.

– Туда, – указал Васильев на двухэтажное здание. – Но – осторожным шагом. Постоянно помним о минах и прочих неприятных сюрпризах.

Мин, впрочем, нигде обнаружено не было – ни у входа в здание, ни в вестибюле, ни на лестнице, ведущей на второй этаж. Никаких подозрительных шорохов внутри здания также не слышалось. Очень было похоже на то, что в здании никого не было.

Зато там был беспорядок, который обычно всегда бывает, когда помещение покидают в спешке. Даже мебель и та большей частью была изломана, будто по ней преднамеренно лупили кувалдой.

– Вот ведь уроды! – скривился хозяйственный Толстиков. – Кресла-то для чего крушить? Диваны, столы… Хорошая ведь была мебель, могла еще послужить! Мебель-то им чем помешала?

– Это чтобы не оставить ее тебе, – сказал Семен Грицай. – Так, понимаешь, и сказали: перебьется Никитка Толстиков без мягких кресел! Посидит на табурете!

– Я, конечно, посижу и на табурете, – смиренно согласился Толстиков. – А все равно жалко. Такая красота зазря пропала!

Помимо раскуроченной мебели, по всем двум этажам там и сям валялись и стояли всевозможные металлические ящики разных размеров и фасонов.

– Я так понимаю – сейфы, – предположил Грицай. – А для чего существуют сейфы? Чтобы хранить в них все самое сокровенное. Скажем, деньги или золото. Или интересные документы…

– Не подходить и не трогать руками! – резко произнес Васильев.

Команда была резонной. Уж что-что, а сейфы и прочие хранилища обычно всегда оказывались заминированными. Скорее всего, так было и на этот раз.

– Вначале осмотрим все закоулки в этом помещении, – сказал Васильев. – А что делать с сейфами – об этом подумаем потом.

Бойцы приступили к осмотру. Осмотр верхнего этажа ничего не дал, равно как и первого этажа. Всюду была тишина и хаос.

– Сдается, тут имеется еще подвал, – сказал Семен Грицай. – Осмотреть бы подвальчик, командир? Хороший хозяин в подвале хранит много чего интересного. А немцы – народ хозяйственный. Вдруг в спешке чего-то да позабыли?