Само кладбище выглядело заброшенным и очень старым, из чего я сделала вывод, что деревня стоит тут довольно давно, когда-то была гораздо больше, чем сейчас, и что в последнее время тут не появлялось ни одной живой души. Ни цветов на могильных холмиках, ни оградки, обозначающей хотя бы примерные размеры могил, ни следов от ботинок, ни даже примятой травы. Вокруг было пустынно, тихо и мрачно, как и в любом другом месте, откуда уходит жизнь.

Ища следы твари, я обошла кладбище по кругу, примерно за час изучив его окраины вдоль и поперек. Затем двинулась дальше, внимательно рассматривая камни с выцарапанными на них именами (это вместо крестов и нормальных надгробий). Даже не побрезговала по совету Гора ковырнуть в паре мест твердую землю, однако признаков тиксы не нашла: ни разрытых могил, ни раздробленных костей, ни осколков черепов или обрывков саванов. А тикса, будучи падальщиком, за такое время, что жаловались деревенские, никак не могла пройти мимо могил. Хотя бы одной. И то, что поврежденных среди них не было, еще больше утвердило меня в мысли, что Стеван нагло наврал.

«Последнее нападение произошло всего полдюжины дней назад», — задумчиво произнес Ас, когда я в нерешительности остановилась.

«А кровью совсем не пахнет, — так же задумчиво согласился с ним шейри. — И останков я нигде не вижу. Может, деревенские уже успели их похоронить?»

«Мой промах, — признала я. — Надо было спросить. Но вдруг их принято сжигать после контакта с нечистью?»

«Вряд ли. Это ж не святоши».

«Мужики сказали, что кости были обглоданы, а не раздроблены, — напомнил молчаливый Ван. — Для тиксы и иных падальщиков это нехарактерно».

«Согласен, — отозвался Гор. — Это больше для сосальщиков подходит. Выверны пожирают свои жертвы почти целиком. Кахгары рвут их на мелкие части и тоже пожирают, пока остается свежей кровь. Для более опасных тварей здесь вроде бы не место, да и от деревни бы тогда ничего не осталось. Значит, это кто-то крупнее и проворнее тиксы, но менее опасный, чем кахгар. Сосальщики — наиболее вероятный вариант».

«Кто такие сосальщики?» — тут же навострила я уши.

«Твари, которые сперва впрыскивают в тело добычи яд, душат ее, а потом ждут, пока этот яд растворит мясо, после чего выпивают получившуюся массу через нос-трубочку».

«Как пауки, что ли?»

«Что-то вроде того. Обычных зубов у них нет, зато чутье лучше многих и есть одна-единственная пара клыков… или жвал… на концах которых открываются ядовитые железы. Получается, он одновременно и кусает, и жалит. Так что если уж цапнул, то точно намертво. Таких лучше близко не подпускать».

Я озабоченно потеребила ремешок шлема.

«А насколько они шустрые?»

«Не очень, — признали Тени. — Как и пауки, любят караулить добычу на одном месте. К примеру, возле этого самого кладбища».

«Но мужик сказал, что люди пропадали в разных местах. Это Стеван пытался нас убедить, что убийства случились именно тут. А на самом деле нашли только троих. И то — закопанными каким-то старательным гробовщиком. Ваши сосальщики в чем-то подобном были замечены? Разве они заметают следы?»

Тени сконфуженно крякнули.

«Пока о таком не слышали. Правда, за сто лет даже твари могли научиться прятать недоеденные трупы в землю…»

«Там были не трупы, — нахмурилась я. — Просто кости. Голые, пустые и невкусные. Если у твари под боком находится целая деревня, то для чего ей хранить какие-то пустотелые костяшки? Ей же кровь нужна? И свежее мясо? Да и питается она как-то странно: то жрет все подряд, то потом таится по неделе».

«Может, она переваривает? — снова подал голос шейри. — Нажрется от пуза, а потом залегает в спячку, пока снова не проголодается. Поэтому и люди то пропадают, то снова спокойно гуляют по округе. Кому-то же могло прийти в голову после первых нескольких исчезновений погулять по лесу к ночи? Тем же девкам, например… И чего дур понесло в лес?»