– Ладно, только давай побыстрее, – соглашается подруга.

Я захожу внутрь и сразу направляюсь к холодильнику с напитками. Ставлю на кассу бутылку воды, прикладываю карту.

– Ой, извините, – говорит девушка-продавец, – у нас тут связь не всегда хорошо ловит, надо немного подождать.

– Ладно, – киваю я.

– А вы прилетели домой или… – она поднимает на меня глаза и смущённо улыбается.

– У меня есть наличка, – влезает Лёха, кидает сторублёвую бумажку и выпихивает меня обратно в общий зал. – Пошли на улицу.

– Можно я хотя бы попью? – возмущаюсь я.

– Можно, – благородно разрешает подруга. – А я пока такси вызову. Связь здесь, кстати, отличная.

Пока я утоляю жажду, Лёха долго возится с приложением.

– Тебе помочь? – предлагаю я.

– Оно постоянно меняет время ожидания и сумму, ничего не понимаю.

– Давай посмотрю.

– Нет, – останавливает она меня. – Мне важно научиться делать всё самой. Ты нужен только для поддержки.

– Лёх, у тебя будет для этого ещё куча времени. Пока я здесь, я могу помочь.

– Кирилл, пожалуйста, давай сделаем так, как я хочу.

– Ладно, – соглашаюсь я и не вмешиваюсь ни во что.

На входе в общагу нас встречает турникет с электронными пропусками и будка вахтёрши. Лёха сбивчиво объясняет, что она приехала заселяться, а я ей помогаю.

– Документы, – рявкает тётка.

Вид у неё такой, как будто она уже устала от жизни вообще и от нас в частности. Лёха протягивает паспорт, и вахтёрша переписывает её данные в толстый журнал, разлинованный синей шариковой ручкой.

– Ты тоже, – она тычет в меня толстым пальцем с ярко-малиновым ногтем.

– Мне-то зачем? Я только помочь пришёл, жить тут не собираюсь.

– Вот и прекрасно, – тётка изображает улыбку так, чтобы мы поняли, как сильно отравляем её существование. – Все помощники записываются здесь. Без документов не пущу.

– Ладно, – сдаюсь я и вытаскиваю паспорт из рюкзака.

– И после десяти чтобы я тебя тут не видела, – злобно зыркает она на меня. – Будете нарушать правила общежития – выселю, – продолжает вахтёрша с ещё более мерзкой улыбкой. – Знаем мы вас: понаедут из своих деревень якобы учиться, а сами только парней в койку таскают.

– Ну так надо городских таскать, – поддерживаю я разговор. – Я-то ей зачем? Или вы думаете, мы специально из своей деревни приехали, чтобы в вашей общаге потрахаться? Представьте себе, этим можно не только ночью заниматься.

– Кирилл, – Лёха дёргает меня за рукав, и я понимаю, что переборщил.

Эта мерзкая баба потом её со свету сживёт. Натягиваю очаровательную улыбку, немного наклоняюсь ближе к окошку и говорю:

– Не обижайтесь, я просто подшучиваю над вами. Очень хорошо, что вы такой порядок тут поддерживаете. За нас можете не переживать – мы брат и сестра. Сводные, – добавляю я, пока она не спросила про разные фамилии.

Вахтёрша недоверчиво хмыкает, но ничего не отвечает.

Наконец мы преодолеваем эту преграду и идём в комнату. Повезло, что она на втором этаже, а то Лёха набила оба чемодана так, что до четвёртого я бы их, наверное, не дотащил.

В коридоре пахнет пельменями, «бич-пакетом» и ещё чем-то подгоревшим, отовсюду слышны голоса и смех – видимо, многие студенты уже приехали к началу учебного года.

– Да у тебя тут просто люкс, – говорю я, тяжело дыша. – И сервис какой дружелюбный.

Лёха только пыхтит в ответ. Она тоже тащит сумку, и сил на перепалку, похоже, у неё нет. Вскоре мы находим нужную комнату, подруга некоторое время возится с ключом, а потом распахивает дверь.

Застываем на пороге, осматривая её новые хоромы: у противоположных стен стоят две кровати, а точнее, два их скелета без матрасов, два письменных стола, один шкаф с двумя мизерными отделениями, в которые не поместится и половина Лёхиного гардероба, а больше ничего. На полу протёртый линолеум, на стенах антивандальное покрытие, какое бывает в поликлиниках или МФЦ.