Вот проскакивала же прошлым летом в голове гениальная мысль начать утренние и вечерние пробежки. Как знала, что обязательно пригодится в жизни. Жаль, лень зарубила желание на корню.

Делаю я всегда быстрее, чем думаю. Так происходит и сейчас.

Поднимаю голой ладонью снег и леплю большую снежку. Сообразить произошедшее могу лишь после того, как она долетает до цели, оставляя на щеке и подбородке лица Ромы краснеющий отпечаток.

— Ой-йой, — непроизвольно соскакивает с языка, и я прикусываю губу, не зная, в какую сторону должна делать ноги.

Моментально вспоминаю, почему не сделала этого минутой ранее, и остаюсь стоять на месте. Всё равно ведь догонит и закопает в ближайшем сугробе.

Даже на расстоянии пары метров вижу, как тяжело вздымается его грудь. Лицо, на удивление, остаётся спокойным.

Спустя минуту взгляда глаза в глаза успеваю поверить, что ничего в ответ на мою шалость не последует. Зря.

Среагировать не успеваю, как Баринов в секунду срывается с места и оказывается прямо возле меня. Сносит с ног, словно бушующей волной и «окунает» в ближайший сугроб.

Даже не успеваю испугаться, так как ему хватает ума сделать всё осторожно, чтобы моя спина и шея не пострадали. Разве что от мороза, конечно.

Рома начинает накидывать снег на меня, а я предпринимаю попытки обороняться и вырваться.

Спустя несколько минут такой возни непогода не щадит никого. Я оказываюсь полностью мокрая и обмёрзшая под Бариновым, который нависает сверху и точно так же усыпан снегом. Где-то моя заслуга, но по большей части мне помогает снегопад, продолжающий заметать каждый сантиметр города быстрыми темпами.

— Сейчас закричу! — задыхаясь, лепечу я, продолжая жалкие попытки отомстить.

Ситуация буквально погружает куда-то в детство. С Ником всегда любила вот так вот дурачиться зимой во дворе. И точно так же угрожала криком и слезами, если понимала, что силы не равны и я терплю поражение.

— Насмешила, — на мгновение на его губах мелькает тёплая улыбка. — Ты еле говоришь, а кричать собралась.

Тут он чертовски прав. Но не успеваю придумать следующий план, как ощущаю лёгкость.

Рома отстраняется и встаёт с меня.

«Что?» — звучит у меня в голове, но хватает ума не произнести вслух. Лишь окидываю Баринова озадаченно-вопросительным взглядом.

— Знаешь, — неожиданно произносит он. — Я подумал, и готов тебе помочь.

— Что? — теперь уже вслух восклицаю и подрываюсь с сугроба. — С чего вдруг?

— Просто, — пожимает плечами. — Настроение такое.

Разворачивается и начинает уходить.

Поверить не могу своему счастью, что удалось настолько легко добиться его согласия. Ведь уже планировала устраивать танцы с бубном у костра, чтобы вызвать его расположение, а всё оказалось настолько просто, что аж скучно.

Только начать плясать здесь от радости не успеваю.

— Забыл сказать, — поворачивается ко мне вполоборота. — Воспользуюсь твоим предложением.

— Каким ещё «предложением»? — морщусь и ёжусь от холода.

Снег, попавший на одежду и под неё, начинает таять и стекать.

— Помнишь, что обещала желание? Так вот, да, воспользуюсь им.

— Предложение просрочено, — тут же воинственно парирую и скрещиваю руки на груди.

— Выходит, тебе не так уж важно, чтобы над проектом мы работали вместе? — снова эта ухмылка победителя, уверенного, что нашёл нужные безотказные кнопки.

— И что же ты хочешь? — спрашиваю, прожигая Баринова взглядом.

Была не была. Чего-то «эдакого» он точно не попросит. Что с меня взять незаинтересованному человеку?

— Теперь ты ходишь на каждый мой матч в качестве личной фанатки, — насмешливо произносит Рома.