Я собираюсь сравнять Скоморохина с землей, но тот быстро открывает дверь и подталкивает внутрь. Я почти заваливаюсь в бар, с трудом сохраняю равновесие, чтобы не упасть, и привлекаю слишком много внимания.

Еще не вечер, а праздник здесь уже, кажется, начался. Я сдерживаюсь и натянуто улыбаюсь окружающим. Кир на мое плечо опускает руку, которую хочется отгрызть, притягивает меня к себе.

– Расслабься, а то подумают, что я тебя плохо удовлетворяю, – шепчет он на ухо.

– Чего?

Я, не жалея сил, бью его кулаком в бок.

– Ауч! – возмущается Скоморохин, но прижимает только сильнее, и сейчас я оказываюсь целиком в объятиях с ароматом ореха. – А ты думала после нашей сцены на вечеринке и совместного купания в бассейне не пойдут слухи?

Я теряю дар речи, а Кир пользуется моментом и слегка касается моих губ перед зрителями. Коротко и ясно. Подтверждая то, о чем все шепчутся.

Боги, боги, боги. Эти зыбучие пески вранья затягивают меня все сильнее. Такими темпами я увязну в них настолько, что уже не выберусь без последствий. Если вообще выберусь.

Так, ладно, я отбрасываю мысли, в которых можно надолго заблудиться, захожу за барную стойку, перевязываю хвост и скидываю толстовку. Под ней у меня лишь короткий топ и низкие джинсы. Какой-то пьяный мачо тотчас выдает порцию несвязных комплиментов, потягивая виски с колой через трубочку, но я бросаю на него уничтожающий взгляд. Тот замолкает и в темпе вальса ретируется.

– Мне стоит начинать за тебя беспокоиться? – спрашивает Дэн, орудуя шейкером.

– Нет.

– Ты же понимаешь…

– Денис.

Тот лишь закатывает глаза, но отстает. Знает: лучше не лезть ко мне, когда я его так называю, потому что я очень злюсь.

Слава богу, работы и правда много приваливает, втроем еле справляемся. У меня нет времени анализировать череду неожиданных событий в моей жизни и гадать о возможных последствиях. Сейчас мой мозг занят более насущным: где мята, почему не работает измельчитель для льда, какого черта Тигран наливает виски в коньячницы и как убить пьяных девиц, которые трутся вокруг Кирилла.

Стоп, что? Последнее не в счет, я об этом не думаю. Не думаю, не думаю. Только глаза так и косятся в сторону углового стола, где павлинообразный дятел что-то рассказывает «императрицам» и «угонщицам», которые уже с ног до головы облизали его пошлыми взглядами.

В микрофон совершенно несвязным потоком звучат поздравления для отдела продаж, а затем начинает играть песня про Бали, и старые мормышки толпой бросаются на танцпол.

Ну и пусть веселятся. Все лучше, чем выслушивать их завывания в караоке. Надо запретить Кариму устраивать эту самодеятельность.

– Налей воды.

Я вздрагиваю. От неожиданности. Снова. Да как у него это выходит – постоянно незаметно подбираться ко мне?

Я ловлю хитрый взгляд с прищуром, и облокачиваюсь на стойку.

– Слушай, если мы уже изображаем парочку, то давай ты не будешь делать из меня рогоносицу?

– Рого… что? – Кир смеется так, что запрокидывает голову назад.

Я в ответ изо всех сил щипаю его за руку. Чтобы не брал на себя слишком много.

– Хватит калечить меня. – Он потирает больное место, а потом наклоняется ближе и добавляет без улыбки: – Ты думаешь, мне пятнадцать и я не могу удержать член в штанах?

Мой взгляд выразительнее слов.

– Ты и правда так думаешь, – усмехается гад. – Слушай, я сам пришел к тебе и предложил перемирие. Если ты хочешь выставить определенные условия, озвучивай сейчас. Я постараюсь их принять.

Постарается он.

На его лице танцуют разноцветные огни, а глаза кажутся еще чернее прежнего. Черты мягкие и не имеют ничего общего с тем, что я видела вчера. Как он умудряется быть таким разным?