Понятия не имею, сколько мы сидим так. Мысленно я уплываю и даже успеваю вздремнуть. Прихожу в себя, когда что-то шевелится рядом. Кто-то. Бог мой, я улеглась на плечо Кира, которое пахнет орехом. Я не уверена, парфюм это или гель, не знаю, как перебивает хлорку после купания в бассейне, но пахнет очень приятно.

И я, черт возьми, подпрыгиваю, когда встречаю его глаза. Черные бездонные космические дыры. Опасные – они поглотят все, что приблизится к ним слишком близко.

Я заливаюсь краской, потому что неприлично долго смотрю на него. Отползаю подальше и молча придвигаю стакан, который Кир в следующие пару секунд с жадностью осушает до дна.

Что-то с ним не так, чудной он после случившегося. Смотрит сквозь меня, движения рваные, неосторожные. Скоморохин поднимается медленно, опираясь на стену, и спотыкается на ровном месте дважды. А добравшись до дивана, падает на него. Черт, да он спит уже через две минуты!

Я оглядываюсь по сторонам – широкий стол, стулья, барная стойка, ванная комната справа. Мне на коврике, что ли, спать?

Да уж, Видная, участь у тебя незавидная.

Я гляжу раздраженно на парня в отключке. Он еще и в мокрых штанах улегся! Застудит либидо, будет знать, как девчонок из собственных кроватей выгонять.

Подняв с пола его майку, я вместе со своей одеждой закидываю ту в стиральную машинку. Без порошка, которого нет, просто на полоскание. В сушилке на смену нахожу только спортивное белье – черный широкий лиф и короткие шорты. Все лучше, чем в мокром, конечно, главное, чтобы этот извращенец руки не распускал поутру.

Переодевшись, я возвращаюсь в комнату. Честно пытаюсь поспать на стуле, обложившись подушками. И на полу, упершись в изножье дивана. Тухлый номер. Я снова стреляю глазами в полуголого дятла, развалившегося звездой на кровати, и злюсь, но уже забираюсь рядом – он исчерпал лимиты моего гостеприимства.

Я перелезаю через парня и пытаюсь пристроиться так, чтобы не касаться его, но для этого нужно с силой вжаться в стенку. И в таком положении я честно выдерживаю от силы четыре минуты, потом сдаются даже мышцы пресса, а я с ними дружу.

Психанув, я с силой отталкиваю Кира от себя. Тот перекатывается на бок, а я крепко-крепко жмурюсь. Жду. Но ничего не происходит – спит и дальше как убитый, только чавкающие звуки издает.

Довольная, я откидываюсь на подушку и тяну простынь на себя. Я мерзлячка, так что извините. Укутавшись по самые уши, я закрываю глаза, чтобы не видеть Кирилла рядом. Как там говорила Скарлетт? Я подумаю об этом завтра? Именно.

А вот просыпаюсь я из-за того, что яркое надоедливое солнце сильно бьет по глазам. Крепко зажмурившись, я медленно потягиваюсь и широко зеваю. Мне кажется, что я даже выспалась, полна сил, но что-то внезапно идет не так.

Сначала я обращаю внимание на глянцевый потолок, в котором вижу собственное размытое отражение. Затем на стенку, которая отличается по цвету от комнаты в родительском доме. Ночные кадры на большой скорости проносятся в голове, сменяя друг друга. Я улавливаю звуки приближающихся шагов – босые ноги по ламинату – и резко сажусь.

Это похоже на столкновение. Глаза в глаза. Его жесткие стреляют в меня, словно пули. Скоморохин стоит в паре метров с мокрыми явно после душа волосами и снова в одних штанах. Приклеить к нему футболку, что ли?

Он смотрит на меня с хмурым выражением лица и поджатыми губами. Медленно шарится глазами по моему телу. Я натягиваю простынь выше, но пятая точка все равно торчит из-под нее, а Скоморохин даже не скрывает, что пялится.