– Рома тупой и послушный! Он сделает все, что я скажу! – гордо восклицает Женя.

– Откуда такая уверенность?

Фомушкина достает из сумочки пластиковую карту и принимается игриво ею размахивать.

– Что это, Жень?

– Подарок.

– Ты ее сперла? – Я пытливо прищуриваюсь, ведь подобные выкрутасы как раз в ее стиле.

– За кого ты меня принимаешь?! – Она оскорбленно округляет глаза. – Рома сам дал мне ее!

– После минета?

– После двух, – довольно хмыкает Женя и вновь берет меня под руку. – Но карту я все равно прихвачу перед отъездом. Случайно.

– Фомушкина, ты… ты больная.

– Так вылечи меня, – томно шепчет она, потянувшись к моему уху, и касается носом щеки, – доктор Морева.

– Не моя специализация, – хихикаю я, отмахиваясь. – Все! Хватит меня облизывать!

– А ты прекращай нудеть! Идем лучше деньги тратить. Что может быть приятнее, чем покупки за чужой счет?

– Мир во всем мире? – предполагаю я, а Женька смотрит на меня как на умалишенную.

– Да плевать мне на оба этих мира. – Ее мрачный тон и серьезный взгляд из-под черных бровей не дают усомниться в том, что сказанное – чистая правда.

Прогуливаемся с подругой по магазинам. Фомушкина, не изменяя себе, примеряет самые короткие платья и юбки, которые может найти, а я таскаюсь за ней и даже не пытаюсь воззвать к ее совести. Ее нет, давно нет. Наблюдаю за Женькой и в очередной раз поражаюсь, что она все еще может так беззаботно веселиться. Наверное, именно это в ней меня и восхищает больше всего. Она просто живет, без оглядки, без чьего-либо разрешения. Дерзко и свободно! Ровно так, как хочет. Ну, или так, как может. Но главное – живет.

– Что скажешь? – Женька легким движением руки отбрасывает занавеску примерочной кабинки, появляясь передо мной во всей красе.

– Ты в трусах, – резюмирую я.

– И в лифчике. – Она поправляет лямки на плечах, забитых россыпью небольших татуировок. Каждая из них скорее ширма, чем украшение, но понять это могут не все. – Ну как? Секс?

– Да, Роме наверняка понравится.

– Как будто мне не плевать, – смеется подруга и крутится перед зеркалом. – Он уже пойманный зверек, нужна свежая кровь.

– Женя! – предостерегаю я.

Ловлю ее хитрый взгляд в отражении и понимаю, что разговоры бесполезны. Фомушкина никого не слушает, а авторитет у нее лишь один – она сама. И хотелось бы сказать, что я завидую, да язык не поворачивается. Я слишком много знаю.

– Ну а ты, Ксю? Ничего не присмотрела?

– Мне ничего не нужно, – устало качаю головой. – Я, в отличие от некоторых, не собираюсь тут ни перед кем в трусах расхаживать.

– А как же фото для Дэна? – парирует Женька, ни капли не смутившись. – Примерь что-нибудь. Порадуй мальчика.

– Ты так говоришь, будто мне нужно бросить кость голодному псу.

– А разве нет?

Демонстративно закатываю глаза и опускаюсь на мягкий пуф у стены. Женя тоже знает обо мне немало, у нас в принципе нет запретных тем и секретов, а наши отношения с Дэном – главная тема для обсуждений вот уже полтора месяца.

Подруга скрывается в примерочной, но не замолкает:

– Как он там? Слезы льет?

– Сама как думаешь?

– Думаю, будь его воля, он бы тебя к себе наручниками пристегнул. Он ведь звонил мне утром. Расспрашивал…

Ничего не отвечаю, нервно покачивая ногой. Запястья крутит, будто на них и впрямь болтаются тяжелые кандалы, а ключи от них только у одного человека. Не у Дениса, нет. Их забрал другой.

– Не куксись, Ксю! – Женька выходит из примерочной, держа в руках ворох цветных тряпок. Она вглядывается в мое лицо и слабо приподнимает уголки губ в безмолвной поддержке, которая падает на сердце каплей спокойствия. – Давай поедим, а потом в кино сгоняем. Мы ведь ради веселья приехали. Верно?