Мне хочется обернуться, оказаться к нему лицом. Почувствовать губы на своих. Попробовать его на вкус. Ласкать кожу. Играть с языком. Спуститься ниже. Обхватить член руками и ртом.

Но сейчас вся инициатива у него.

Пусть он обнимает меня так, как хочет, пусть держит так, как хочет, пусть трахает так, как хочет. Он, наверное, лучше меня самой знает, что мне нужно. Поэтому в его руках и под его телом я словно на верном месте. Это лишь вопрос доверия. А я доверяю.

Знаю, что в этот момент я – самый важный человек для него. А это то, чего я всегда хотела. Быть ему нужной. Как он нужен мне.

Но он будто чувствует, что мне так необходимо, поэтому переворачивает на спину. Задирает подол ночнушки и тащит через голову. Медленно, так неторопливо. Ведь у нас вся ночь впереди. И год разлуки за порогом этой спальни.

Его тело накрывает моё, словно одеяло. Кожа к коже. Близко. Чувственно.

Обвиваю его шею руками и прижимаю к себе. Он нужен мне ещё ближе, ещё интимнее. Но он медлит, заглядывая мне в глаза.

Тяжёлые тёплые ладони обхватывают моё лицо, а губы кружат по приоткрытому рту. Наше дыхание перемешивается. Сладкое и горькое одновременно. Как те минуты, что мы воруем у судьбы.

– Чего ты хочешь? – спрашивает он.

Его голос мне кажется громким в тишине и мраке комнаты.

В наш самый первый раз я ответила: «Всё, что ты готов мне дать». Сейчас я произношу ту же самую фразу. Это будто наша чёртова традиция.

Его рот тут же накрывает мой в бессловесном ответе. А сейчас больше ничего и не надо. Разум, тело, душа, сердце – все разом устремляются к нему. Каждый год всё повторяется. Всё то же самое. Он будто мой спасительный остров, до которого я гребу проклятые триста сорок восемь дней.

Он целует меня так сладко и так нежно, так собственнически, хотя сам не знает, как отчаянно я хочу ему принадлежать.

Его прикосновения и поцелуи отражают голод, потребности, желание и то… что я тайно принимаю за любовь. Можно зажмуриться и представить, что он любит меня, даже если это неправда, даже если это всего лишь моя фантазия.

Но в этом момент под одеялами в тёмной спальне с бегущими лунными бликами на стенах я в это свято верю.

Миша посасывает мою нижнюю губу, покусывает неторопливо, и я тоже учусь быть неторопливой и спокойной, хотя мне хочется стонать и извиваться под ним. Поцелуи постепенно становятся жадными, дикими и отчаянными. В них всё – в том числе и мольба быстрее войти в меня.

И ему тоже уже не терпится.

Кожа горит от его прикосновений, я обнимаю его и молюсь, чтобы ночь длилась вечно. Потому что с восходом солнца неизменно произойдёт то, что всегда происходит. Я останусь одна.

В пустой, холодной кровати. Обнажённая. И удовлетворённая.

Но лишь отчасти.

Миша аккуратно спускает по ногам мои трусики, и я охотно развожу бёдра шире, чувствуя твёрдый горячий член, которым он прижимается ко мне. Протягиваю руку, чтобы обхватить его и дать знать, что я готова.

Всегда готова принять его. Всегда.

Его дыхание сбивается, когда я головкой вожу вверх-вниз по своей киске. В животе тугой узел, а между ног уже намокло и припухло, и ноет, чтобы он быстрее заполнил пустоту.

На миг Миша отстраняется, и наши взгляды встречаются, как всегда за мгновение «до».

Выпускаю его из рук и широко развожу ноги так, как ему, знаю, нравится.

И он одним махом заполняет меня: глубоко и резко, а я задыхаюсь от переизбытка ощущений.

Наклоняясь, он целует мою грудь и ключицы, замирает и чуть двигается. Пульсы смешиваются, и я закрываю глаза, отдаваясь моменту.

До боли.

– Ты всегда такая идеальная, – шепчет он, слегка усмехаясь, но не поднимая головы, – такая тугая. Твоя киска будто создана для меня… только для меня.