Она будто читает мои мысли. Тянется и обнимает меня, тихо шепча на ухо:

– Я знаю.

На обратной дороге мы говорим на обычные темы, и я чувствую себя нормально и легко. Наконец-то. Ведь со вчерашнего дня нахожусь в перманентном напряжении.

– Хочу сварить глинтвейн. Да, я знаю, что не Новый год, – отмахивается Лера, – но его будет приятно выпить вечерком у костра. Ты как?

Я тоже не против выпить, после напряжённого утра – самое то, что нужно. Впереди ещё неделя, мне бы не хотелось чувствовать себя все эти дни так же, как сегодня с утра.

То, что происходило между мной и Мишей каждую весну, я давно уже приняла. Обычно удавалось сохранять «покер фейс», и то, как я повела себя за завтраком, стало огромной ошибкой. Я будто перешла невидимую черту. Вовлекла остальных в наши странные взаимоотношения. А ведь никто из друзей не имел ничего общего с выбором, который мы с Мишей делали за порогом моей спальни.

– А я ещё подумала, куда тебе столько красного. Парни ведь хорошо закупились алкоголем.

– Да там почти один вискарь у ребят, – возмущается Лера. – Хоть и недешевый.

Когда Лера упоминает виски, я ощущаю лёгкий трепет. Люблю и ненавижу вкус виски.

Горький, огненный, уносящий лишние мысли.

– И ликёрчику нам для кофе, – добавляет она. – Половину которого они сегодня с утра уже сами приговорили.

Мы хихикаем, смотря друг на друга. Парни не меняются. Интересно, когда мы все достигнем солидного возраста, всё будет по-прежнему?

И наши ночи с Мишей?

Эти мысли меня огорчают, так далеко я никогда не заглядывала. Поэтому и сейчас не буду.

– Впереди ещё целая неделя, – говорит Лера. – Ты можешь поговорить со мной в любой момент, Сонь, когда захочешь или… хм… созреешь для разговора. Но нам обязательно нужно поговорить. Пожалуйста, подумай над моими словами. Я очень надеюсь, что мы поговорим.

Она вроде как и не давит, но я не знаю, что ей ответить. Лера слишком хорошо меня считывает своей, блин, обострённой эмпатией.

– Я подумаю, – обещаю я.

Когда до поворота к дому остаётся совсем немного, Лера вдруг подаёт вправо и съезжает на обочину.

– Что-то не так? – волнуюсь я, но на лице подруги широкая улыбка.

– Всё так, Соник, пошли. Когда ты последний раз ходила по кромке воды и убегала от волн?

– Давно, но нам же не по…

Лера останавливает мой ответ жестом руки.

– Пошли, пусть вода наполнит наши следы. Порезвимся… немного. Как в старые добрые времена. Такие мелочи помогают чувствовать жизнь. Давай, выходи из машины.

И я думаю, почему Лера не пошла на какого-нибудь треклятого психолога. У неё, надо сказать, неплохо бы получилось.

Улыбаясь, следую за ней. Мы сбрасываем обувь и бежим по узкой песчаной полосе к воде. Она ещё холодная, не больше восемнадцати градусов, но ноги уже не заходятся дрожью, когда маленькие водные вихри закручиваются у щиколоток.

Ступни утопают в мокром песке, оставляя глубокие лунки, которые моментально наполняются песком и водой.

В эти минуты я забываю обо всём. И об Игоре, и о Мише, и о себе самой.

Ноги уже согрелись, даже немного горят. Когда мы с Лерой убегаем от особо протяжной волны, на меня снисходит состояние «всё равно». Сейчас я такая настоящая и чувствую, что живу, нет ни стыда, ни секретов. Только я. И мои следы на песке, доказывающие, что я хожу по этой земле, пусть даже они исчезают под натиском природы.

Да, они исчезают, но память остаётся. О таких вот моментах. И в сердце, и в душе, и в мыслях у людей, разделяющих эти моменты с нами.

9. 09

Костёр пылает ярко и высоко. Языки пламени пляшут первобытный танец. Искры мечутся, взлетая в ночное небо, подхваченные горячими потоками огня.