25 июня радисты ледокола приняли ошеломляющую информацию: «Нобиле спасен, он первым покинул льдину на самолете шведского летчика Лундборга. При повторной попытке сесть возле красной палатки пилот потерпел аварию и позже был вывезен коллегой, другим шведским летчиком». Итак, после катастрофы, в результате которой один человек погиб, а шестеро были унесены в неизвестность, спасен единственный член экспедиции на «Италии», и таковым стал генерал Умберто Нобиле, капитан, обязанный покидать гибнущий корабль последним! В это отказывались верить, это не укладывалось в голове…

В то время никто на «Красине», естественно, не подозревал, какая чудовищная политическая игра велась вокруг имени и поступков генерала. Никто не ведал, что заместитель министра авиации маршал Бальбо (а министром, нужно добавить, был сам дуче, Бенито Муссолини) – лютый враг талантливого конструктора и воздухоплавателя Нобиле. В Риме спали и видели, как командир «Италии» терпит позорную неудачу!

А раз так, то никого уже не волновало, что при падении дирижабля на лед именно Нобиле получил наиболее тяжелые травмы (у него были сломаны рука и нога, пробита голова), что он стал бы обузой для остальных, если бы всей группе пришлось двинуться к берегу по дрейфующим льдам. Никто не желал всматриваться в поведение Нобиле, когда за ним прилетел Лундборг, имевший строгое предписание командования «Читта ди Милано» вывезти именно его, начальника экспедиции. Все словно ослепли и оглохли, не видя и не слыша, как стойко противится Нобиле такому двусмысленному предложению, как уговаривает он шведского пилота вывезти не его, а другого, тоже раненного при катастрофе дирижабля (позже, на родине, этот другой не пощадил своего руководителя, оклеветал его, подставил под дополнительные удары…).

Так или иначе, после месячного пребывания в лагере на льду командир покинул подчиненных и был доставлен на борт итальянского судна «Читта ди Милано», где оказался, по сути, под арестом, в отдельной каюте, в почти полной изоляции. Карьера генерала была перечеркнута одним махом. Как будто предчувствуя уже тогда, сколь непростая ситуация складывается в связи с «делом Нобиле», Самойлович записал в дневнике свои впечатления о «нездоровом ажиотаже» вокруг генерала. И добавил: «Мы будем уверенно и спокойно продолжать свой путь. Питаю глубокое убеждение, что еще многим понадобится наша помощь».

Да, помощь требовалась очень многим. Ее ждали пятеро в красной палатке, ее еще вполне могли ждать шестеро унесенных ветром да трое ушедших из лагеря в поисках ближайшего берега. В их помощи мог отчаянно нуждаться экипаж гидросамолета «Латам», бесследно исчезнувшего в полярном небе. На его борту находились шесть человек, отчаянно вылетевших на спасение итальянцев, и одним из этих шестерых был великий норвежский арктический и антарктический путешественник Руал Амундсен. Когда «Красин» шел на север вдоль норвежских берегов, со всех судов и рыбачьих лодок нашим морякам кричали: «Спасите Амундсена, верните нам Руала!»…

Экстренная помощь в любой момент могла понадобиться и Михаилу Сергеевичу Бабушкину, будущему Герою Советского Союза. Его одномоторный «юнкерс» находился на борту ледокольного парохода «Малыгин» – вот и бывший «Соловей Будимирович», словно отдавая старые долги, принял участие в спасательных операциях! Судно пробивалось к красной палатке с другой стороны, однако его отделяло от итальянского лагеря расстояние в добрых четыреста миль. Решено было начать полеты – сперва для разведки льдов, затем для организации промежуточной базы горючего, чтобы потом попытаться долететь до льдины с людьми.