– Я тебе говорю: ты реально сдурел уже с этими фильмами!

– Ну а что, все же сходится!

– Нажимай, поддается уже…

Крышка отошла с тяжелым низким скрежетом и звуком ломающегося дерева.

– Все-таки дерево подпортилось за столько лет.

– Итить-колыхать…

В гробу, поднятый на высокую подушку, лежит священник или монах. Черная ряса выглядит как новая, на ней блестит тяжелый золотой крест, в иссохших пальцах – драгоценные четки, длинная белая борода выглядит странно отдельно от лица, вместо которого скалится череп.

– Не прикрыли ничем, с чего бы это?

– А ты сюда глянь.

Крышка гроба изнутри исцарапана, и напарники придвинулись ближе друг к другу.

– А ты говоришь – с ума я сошел. Все как в фильме, его заживо похоронили, он, наверное, был колдуном, точно тебе говорю!

– Вот ты дурак! Я в Интернете читал, что раньше была такая штука – сонная болезнь, типа летаргии, а медицина была так себе, и потому многих хоронили заживо. В Англии даже звоночек к могиле крепили, а веревку в руку покойнику давали – вдруг он окажется жив, чтоб сигнал подал. Видно, случались прецеденты. Подними его, я крест сниму.

– Сам поднимай…

– Да не ссы, лопатой подними, кто тебя заставляет руками за него хвататься! Смотри-ка, а это что?

Под подушкой виднеется книга, и подушка совсем легкая, приподнять ее просто.

– Это не Библия, и не Евангелие, и вообще не религиозная книга, судя по картинкам. И по-латыни написано. Странно, что на могиле нет указаний, что похоронен священник, и почему здесь его похоронили? Тут актрис закапывали да прочую шушеру, совсем квартал был непрестижный, а такой крест, что у него на шее, должен был принадлежать очень высокому церковному иерарху.

– Так что за книга-то?

– Не знаю. Давай поройся у него в карманах, может, еще чего найдется.

– Да ну его.

Луна, до этого светившая во все свое круглое лицо, теперь зашла за тучи, набежавшие невесть откуда, поднялся ветер, и потянуло зябкой сыростью, а запах тлена стал невыносимым.

– Он сгнил полностью, одни кости и борода, что ж так воняет?

– Грузим на тачку и двинули.

Свет фонаря выхватил из тьмы сваленный на землю камень с надписью:

– Старикан больше ста лет проскрипел, в немалых церковных чинах был, видать, а закопали его среди лицедеев и нищих – что ж такое он сделал?

– Ну так южную часть кладбища, где аристократы гробниц понастроили, еще восставшие матросы перекопали, а сюда никто не сунулся, что с актрисок чахоточных взять, купцы их содержали живых – ради удовольствия телесного, а с мертвых-то проку нет, хоронили не так чтоб пышно, сам понимаешь. А вот этого, конечно, зарыли тут не зря, что-то он наколобродил при жизни. Ведь тут и земля могла быть неосвященная, в Европе, например, актеров и вообще не хоронили в освященной земле, знаешь?

– Нет, впервые слышу. Откуда ты все это знаешь? И что это за дискриминация по профессиональной принадлежности?

– Книжки умные читаю, это тебе не дерьмо киношное. Ремесло считалось низким, а дамы были синонимом проституток, только что без желтых билетов. Ну, что глядишь? Проституткам выдавались такие удостоверения – «желтые билеты» назывались, что-то вроде прописки, чтоб можно было их как-то учитывать и контролировать. Актрисы же считались в обществе где-то совсем недалеко от дам полусвета, так сказать, потому что практически все были содержанками купчишек разных, а кто почище, то и аристократов богатых кадрил. Но сословие было тогда весьма презираемое, а смертность была среди них высокой из-за нездорового образа жизни, плохого питания и беспорядочных половых связей. И что здесь делает наша балерина – понятно, негде ей было приземлиться, кроме как здесь, а деда этого тут не должно быть, по идее.