Сима думает о том, что старой Тули смерть Сэмми не кажется ерундой.

Сима не верит во всю эту эзотерическую чепуху с душами и прочими реинкарнациями, но ей очень хочется поверить. И пусть Сэмми вернется, и все будет по-прежнему.

Но не будет, конечно.

Сэмми остался за воротами, и надо бы проверить, там ли он и может ли она войти.

Засыпая, Сима слышит, как какая-то кошка запрыгивает на кровать. Что это именно кошка, сомнений нет, она ее сегодня видела – ну, или кот… Хотя кота в доме Сима не заметила, но он мог где-то дрыхнуть, а теперь проснулся и пришел знакомиться. Только ночь уносит Симу куда-то в мягкую тьму, и кровать колышется, словно на волнах. И боль отступила, осталась по ту сторону темноты, а Тропа под ногами. И дорога через лавандовое поле такая долгая – но Симе нравится идти, тем более что свет, который льется непонятно откуда, совсем не слепит глаза.

Короткое мяуканье над самым ухом разбудило ее, и Сима протянула руку, чтобы погладить Сэмми. Но рядом никого не было, и она вспомнила. Сэмми больше нет. Она спала в чужом доме, делила кровать с девушкой, которую вчера увидела впервые в жизни, на ней чужая ночная рубашка, и какая-то старуха напоила ее накануне коричневым варевом, от которого она проспала всю ночь, не чувствуя боли и не просыпаясь через каждый час.

Но самое странное, что головная боль не вернулась. Сима осторожно села – нет, голова не болит, а ведь это неправильно. Когда наваливается мигрень, она терзает голову несколько дней… Но вот оно, утро, а мигрени нет как нет.

Сима осторожно сползла с кровати – возможно, боль затаилась и любое неосторожное движение вернет ее, а это тем ужаснее, что утро-то вполне сносное, а если боль сейчас примется за нее, это будет ад.

– Проснулась?

В комнату заглянула уже знакомая Симе смуглая худенькая девушка, Сима помнит, что ее зовут Циноти, и она Танина младшая сестра.

– Танюшка маме помогает, Тара вчера очень тяжело рожала, молока у нее нет, а котят надо кормить. Один ночью умер, слабенький совсем был, а двое остались и постоянно пищат от голода. Тара их вылизывает, но молока нет. – Девушка присела на кровать. – Как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, хорошо. – Сима вздохнула. – У меня бывают мигрени…

– Бабушкины травки всегда помогают. – Циноти улыбнулась. – К ней многие приходят за лекарством, бабушка знает в этом толк. Тебе, наверное, надо на работу?

– Да. – Сима взглянула на часы – начало десятого. – Через час надо быть в одном офисе, там есть работа.

Симе нужно в ванную, и где-то должна быть ее одежда, но присутствие девушки смущает ее, а еще и Таня куда-то запропала.

– Ванная внизу, под лестницей. – Циноти откровенно рассматривает Симу. – А одежду Танюшка сунула в стиральную машинку, и я надеюсь, что она высохла. Пойдем, покажу тебе ванную. Вот, надень.

Она подала Симе яркий шелковый халат, и Сима с благодарностью приняла его – ходить по чужому дому, полному народа, в ночной рубашке совершенно неприемлемо.

– Все уже поели и разбрелись по своим делам. – Циноти спускается по лестнице и оглядывается на Симу. – Вот дверь, иди. Там в углу шкафчик с чистыми полотенцами, выберешь себе, а я пойду поищу твою одежду.

Сима входит в ванную и закрывается на задвижку. Теперь она чувствует себя увереннее – одна, никто не войдет. Она достает из шкафчика полотенце и становится под душ. Нужно уезжать, сегодня ей необходимо быть в нескольких местах, потом надо бы домой, есть работа, которую она делает на своем домашнем компьютере.

– Эй, Сима, ты там?

Сима вздохнула и выключила воду. В этом доме, похоже, совершенно нельзя побыть наедине с собой ни минуты, обязательно кто-то или ввалится без стука, или примется орать и стучать в дверь.