— Хочешь сказать, ты ко мне вообще никаких чувств не испытываешь?

— Только дружеские.

Миша подскочил ко мне и неистово вцепился в мои губы своими.

— Миша, Миша, — запротестовала я, отталкивая его от себя.

— Один поцелуй, Мик, один поцелуй, пожалуйста. Мишка опять вцепился в мои губы.

— Нет! — закричала я. — Почему ты ведёшь себя, как Штык? — и тут все эмоции разом вышли наружу, я заплакала. — Мишка, я верила тебе. Почему вы все так против моего счастья? Что я вам всем сделала? Я люблю Камиля и не могу разменивать себя всем на поцелуи. Я психовала, взметая вверх руки. Слезы уже текли ручейками по щекам.

— Как ты мог после всего того, что я пережила, как мог? — кричала я. В проёме появился Игорь. — Уйди, пожалуйста! — рыкнула я. — Все хорошо!

— Но ты плачешь, Лика.

— Уйди! — уже настойчивее. Игорь, как ни странно, ушёл. Я даже не ожидала, что мне это так легко удастся.

— Лика, — кинулся ко мне Мишка, пытаясь обнять. — Прости, прости, пожалуйста.

— Не прощу, — заорала я, ударив его ладонями в грудь, и он отшатнулся. — Не прощу, я ненавижу тебя, ненавижу, слышишь?

— Мика, — опять назвав меня по-другому, пытаясь унять мой гнев и обнять. — Не кричи, пожалуйста.

— Почему не кричать? Боишься, Камиль услышит?

— Ми… Лика, успокойся, пожалуйста.

— Я думала, ты мне друг, а ты мне почти при каждой встрече про Штыка вставляешь. Ты что думаешь, мне приятно? Думаешь, у тебя есть мой секрет и ты имеешь надо мной превосходство? Меня несло, как щепку в бурном потоке реки. Я хлестала словами как плеткой, но не могла остановиться. Это был предел.

— Как же вы мне все осточертели со своими чувствами и манией богов, что все можете. И поцеловать, как куклу, и изнасиловать, убить, ударить. На мне все уже эксперименты поставили. Раз я хрупкая девочка, так все можно? — ревела я.

Сзади появился Камиль с выражением глубокого удивления. И пока оно не сменилось кулаком по Мишиной челюсти, я выставила руку, дав понять, чтобы не подходил. Мишка обернулся, но с места не сдвинулся.

— Почему никто из вас ни разу не спросил, как у меня дела? Что я ем? Как сплю? Почему, Миша, почему? Почему все лезут с чувствами и поцелуями, почему? — ревела я. Камиль все-таки подошёл ко мне и обнял. — Один Камиль вытаскивал меня с обморока, один он нёс мне малину, потому что я сутки не ела. И он дрался с Игорем, чтобы спасти меня, — заорала я. — И ты мне про чувства? Убирайся!

Мишка сквозанул в дом, и я только услышала цоканье Маруси. Мишка умчался, а я осела на колени и разревелась. Со всхлипами, сбиваясь с дыхания и с огромными горючими слезами. Камиль сел рядом и обнял. Молча прижимая к себе.

— Как же я устала со всеми бороться, как устала вывозить все на себе. Сколько можно? — ревела я. В проеме опять показался Игорь.

— Лик, почему плачешь, что случилось?

— Всё нормально, — утирала я слезы. — Сейчас успокоюсь, и мы придём.

— Нужна помощь? — спросил он.

Ну надо же, сама заботливость! Прямо лучший дядя в мире. А несколько часов назад чуть Валю не покалечил.

— Мы справимся, — ответил Камиль, и Игорь исчез.

Я наскоро вытерла слезы футболкой, боясь, что сейчас придут все кому не лень и начнутся расспросы.

— Мик, — встал Камиль и протянул мне руку. — Пойдём до бани дойдём — умоешься. А то над губой кожа красная, глаза заплаканные.

Я молча встала и пошла следом за Камилем. Почему он до сих пор со мной, как ему хватило выдержки не съездить Мишке по лицу? Это удивительно. Либо у Камиля выдержка, которой позавидует даже священник, либо причина совсем в другом.

Я умылась холодной водой, и мы вернулись к ребятам. Камиль больше ничего не спрашивал и не обсуждал со мной произошедшее, но я почему-то начала беспокоиться, а вдруг он что-то задумал. А если он потом поедет к Мише или, еще хуже, они подерутся?