— Не переживай, — одними губами сказала я Мишке, обернувшись. Мы быстро добежали до кромки леса и смело в него шагнули. Камиль снял рюкзак и что-то оттуда достал. Было темно, и я не сразу разглядела, что это, пока Камиль не чиркнул зажигалкой.

— Что ты хочешь? — не поняла я, увидев сигареты.

— Неужели все-таки куришь?

— Не-а, и учить бы тебя не стал, я за здоровый образ жизни, но кое-что показать могу. Камиль подкурил сигарету, глубоко затянулся и чиркнул зажигалкой, чтобы было видно, что он делает. И я увидела, как Камиль выдувает кружочки. Это было так прикольно, что тоже захотелось попробовать.

— Дай, я тоже так хочу.

— Не-а, погоди. Это ещё не все, смотри. Камиль опять вдохнул много дыма, опять выдул много колечек, а потом запустил в них тоненькую струю. Как будто запустил стрелу в кольца.

— Ого, как круто. Дай я попробую.

— Только обещай, что не будешь курить.

— Не буду, правда.

Он ещё минут десять пытался объяснить, что делать, но я все никак не могла понять. И если пара колечек у меня получилась, то вот стрела никак не удавалась. Мы ржали как кони, особенно я, от моих дурацких попыток двигать челюстью, как Камиль. Но в итоге сгибались пополам от смеха, изображая друг друга.

В итоге сигарету мы докурили и выкинули, а Камиль, уловив минутку без посторонних глаз, обнял меня и стал целовать.

— Девушка, от вас куревом несёт, — засмеялся он.

— Как и от вас, молодой человек, — ответила я улыбаясь.

— Ну что за молодёжь пошла: и курят, и пьют. Разнуздались совсем, — строго заговорил Камиль. — Зла на них не хватает, — передразнил он старушек с лавочек, что сидели у них в деревне. И мы опять согнулись от смеха.

Камиль поднял мне настроение. Я улыбалась, и мы с боевым настроем вернулись к костру к ребятам, предвкушая попробовать вкусный шашлык. Мы как раз подошли в тот момент, когда Воробей возвестил:

— Шашлык готов, ребята. Со всех сторон послышались восторженные возгласы. Все подставляли тарелки, а Серёга ножом сдвигал мясные куски на тарелки. — Вторую партию делать? — громко спросил он. И все разом крикнули да. Вообще, Воробей меня сегодня удивлял. Был душа компании, постоянно травил какие-то байки и при этом успевал следить за мясом. Все смеялись и веселились. Сегодня не было ни грамма спиртного, все прекрасно обходились без него. Часов в восемь Катя сбегала за сосисками. И ребята зажарили ещё и их. Пару раз приходили взрослые. То Игорь, а то бабушка Тани с Катей, но увидев, что у нас все хорошо, разворачивались и уходили. Воробей на меня больше не смотрел и даже не попытался ни разу заговорить за этот вечер, а вот Мишка все же поглядывал на нас с Камилем. И сколько бы Катюша ни делала попыток с ним заговорить, Миша отвечал односложно и почти не продолжал диалог. Поэтому Катя, девочка умная и знающая себе цену, перестала делать бесполезные попытки и пересела от Миши ближе к Ленке и Воробью.

«Эх, — вздохнула я про себя, — что ж ты, Мишка, так девочку обидел». Катя, конечно, была расстроена, но старалась не подавать виду, а Миша её как будто не замечал. Что самое удивительное, если это заметила я, значит, Камиль тоже был в курсе. Вот только он вёл себя очень спокойно и ни разу не намекнул мне на это.

Радовал Кот, который, позабыв обо всех на свете, развлекал Таню, обхаживая её со всех сторон. Очень интересно было за ними наблюдать. Он такой долговязый, с длинными руками и неотъемлемой жестикуляцией, а она такая маленькая по сравнению с ним, как статуэтка, стеснительная и очень улыбчивая. Единственное, что у них было схоже, это цвет волос. У Тани были длинные, ниже лопаток, струящиеся волнами чёрные волосы, которые она сегодня распустила и все время убирала пряди за уши. Иногда не выдерживал Кот и сам заправлял ей их за уши. А она тут же краснела и опускала глаза. «Мы с ней одногодки, — задумалась я, — а я себя сейчас чувствовала лет на десять старше. Как раз два месяца назад я была такой, как она, стеснялась и прятала взгляд от Камиля, а теперь сижу облокотившись на него спиной и ни капли не стесняясь. Мы уже столько всего пережили, что стесняться уже не было сил и желания. Я уже никогда не буду прежней, и детство кончилось, — подумала я. — Домой я вернусь другим человеком». Моя улыбка померла, и я загрустила.