Я подался вперед, выискивая в однообразной массе людей знакомую фигурку, и протяжно выдохнул, осознав – ее здесь нет. В конце концов, Хоуп была не единственной женщиной, которой полюбились эти духи.

Спутники последних шести недель, тоска и одиночество, с радостью набросились на меня.

– Грин, нам пора!

Я вздрогнул всем телом и процедил:

– Не называй меня так.

Коннор зашелся в хохоте, словно я лучшую шутку выдал, и пошел к дверям. Я поспешил за ним. Джеймс дождался меня и стукнул кулаком по плечу, когда мы поравнялись.

– Пойдем, работа начинается.

Я кивнул и посмотрел на толпу незнакомцев поверх плеча, почувствовав чей-то взгляд оголенной кожей. Волоски на шее встали дыбом, а в голове застучало: а вдруг она? Вдруг она все же здесь?

Но сколько бы я ни пытался найти в толпе знакомое до последней родинки лицо, ее здесь не было.

– Это были самые долгие два часа в моей жизни! Клянусь, почти сутки в яме с говном сидеть было приятнее, чем лететь с вами.

Коннор поправил лямку серой спортивной сумки, а я ухмыльнулся и двинул его в плечо.

– Сам начал, в курсе, да?

Джеймс громогласно захохотал, распугивая птиц во всем Вашингтоне, и Коннор нервно отшатнулся. Он повернулся ко мне и с мольбой заглянул в глаза.

– Камрад, успокой этого придурка! Иначе я точно отправлю его недвижимым грузом на малую родину!

Я тоже засмеялся. Громко. Искренне. Потому что мне было смешно. Впервые за долгое время.

Джеймс зажал переносицу пальцами. Его щеки блестели от слез.

– Если ты… Ох! Если ты задаешь вопросы про то, насколько ты хорош в постели, своим друзьям… Ох, я не могу! Ты ДОЛЖЕН быть готов к таким разговорам.

Я согнулся пополам, уронив чемодан на пол, и уперся ладонями в колени. Из глаз брызнули слезы, а сила смеха вышла на новый уровень – кажется, я пытался сам себе ребра переломать. Хохот Джеймса сотряс здание аэропорта от крыши и до основания.

Снайпер смерил нас насмешливым взглядом и покрутил пальцем у виска.

– Да ну вас.

Он направился к выходу, беззлобно улыбаясь, а мы не смогли сделать ни шага. Хохотали, как ненормальные. Джеймс схватился за меня, едва не повалив на пол, и простонал:

– Логан! Ох! Логан, твою мать! Ты вообще понял, зачем он это спросил?

Я с трудом выпрямился и утер слезы, не переставая смеяться.

– Я думаю, у него кто-то есть. И, похоже, наш братишка влюбился.

Джеймс задумчиво хмыкнул, глядя на спину удалявшегося снайпера.

– Если она снова попытается убить нашего малыша, я его спасать не буду.

Он схватил брошенную сумку и махнул рукой.

– Пойдем, Командор ждет на парковке.

Все еще посмеиваясь, я подхватил чемодан и поспешил за ним. И тут же волнение сдавило виски. Но это волнение было приятным – его породила подаренная Коннором надежда.

Последние шесть недель мне казалось, что мои внутренности вынули и пропустили через мясорубку, а освободившееся место забили камнями. Но сегодня все вернулось на свои места, и я почти летел по аэропорту, предвкушая встречу с Элли.

Она что-то знает про мою девочку. Она может помочь. Сегодня я все узнаю.

Командор подпирал намытый черный Вранглер1 и смотрелся рядом с ним так гармонично, будто эту махину создали специально для него. Коннор уже забрался на переднее сиденье и с кем-то разговаривал по телефону.

– Рад видеть, парни. Логан.

Он задумчиво улыбнулся, осмотрев меня с ног до головы. Взгляд его при этом оставался встревоженным, а плечи – напряженными.

– Выглядишь неплохо.

– Чувствую себя так же.

Джеймс хлопнул меня по спине и фальшиво спел:

– Я заботился о нем лучше, чем его мамочка когда-либо о нем заботилась.