План Чарльзу все-таки не нравился. Большей частью потому, что ему самому в этом плане роли не отводилось.

- Что же касается вас, - взгляд Орвуда был полон бесконечного терпения. И сразу стало стыдно за свои мысли. – То, полагаю, слегка изменив внешность, вы можете оставить этот дом и пройтись по местным злачным местам. Вероятнее всего, они будут более злачными, чем те, которые наверху. Прогуляйтесь. Порасспрашивайте. Послушайте, о чем говорят люди. Не может такого быть, чтобы подобные изменения совсем не вызвали отклика.

Он замолчал.

А вот Эдди потер подбородок:

- Оно-то так, но… в городе неспокойно. Я шкурой это чую. И как бы не вышло чего… с вами… вы-то там, конечно, некромант, да тут… тут тоже умельцы сыщутся.

А Чарльз подумал, что уходить придется с боем.

Наверняка.

Мысль, как ни странно, успокоила. И он осторожно погладил теплую щеку своей жены.

Жены.

Надо же.

А Чарльз, похоже, начал привыкать к мысли, что у него жена имеется.

7. Глава 7 Где речь идет о драконах, истории и одержимости

Глава 7 Где речь идет о драконах, истории и одержимости

Каков мир с высоты драконьего полета? Крохотный. Будто золотая бусина на синем бархате. Помню, когда-то давно, когда я была совсем маленькой, а дом еще держался, у мамы имелись бусы. Жемчужные. И она доставала их из коробки, примеряла, глядела на себя в зеркало и тихо-тихо вздыхала. И думала, наверняка, что я маленькая и не понимаю.

Все я понимала.

И бусы те любила. Я перебирала жемчужину за жемчужиной, и каждая была особенной. Как этот мир внизу… и пахнет от него также, старой ветошью, которой жемчужины натирали до блеска, и лавандой. Веточку её матушка хранила в коробке.

Я взмахнула крыльями, поднимаясь все выше.

- Осторожнее, проклятая, - сказал золотой дракон, складывая крылья. – Небо тонкое, не выдержит и порвется.

Дурак. Как небо может порваться?

Оно ведь не из бумаги, что бы там мамаша Мо ни говорила. Оно – слои атмосферы, которая становится при подъеме разреженной. А аппараты тяжелее воздуха взлететь не могут. Это кто-то там доказал. Я читала статью в газете.

Помню газету.

И статью.

И крылья держу распахнутыми, позволяя ветру наполнить их. И мы спускаемся. Мир утрачивает сходство с жемчугом, а к нам тянутся отроги Драконьих гор. В них, оказывается, действительно жили драконы.

Полет обрывается вдруг, как оно только во сне бывает.

- Оставайся, - предложил дракон, принимая такое неправильное человеческое обличье. – И мы будем подниматься в небо каждый день!

Сердце забилось.

Я все еще помнила, что нахожусь во сне. Что все это – не взаправду, каким бы настоящим ни казалось. Но там, наяву, у меня никогда не будет крыльев.

И мир не превратится в жемчужину.

И…

- Нет, - я покачала головой и потребовала. – Расскажи.

- Что именно?

Мы вновь были на площади, правда, теперь только вдвоем. И ни помоста, ни трона, ни других драконов, не говоря уже о людях.

- Они ушли. И дальше?

- Дальше появились подобные тебе. Сперва глупая рабыня не ответила любовью на взгляд Огненного духа, и тот разгневался. Мы стали легко впадать в ярость. Он оторвал ей голову, а саму скормил соплеменникам, которые славили его за щедрость.

Меня передернуло.

- Но позже… позже случилось странное. Они, отведавшие плоти, вдруг утратили любовь и веру. Тогда это сочли неудобным происшествием и только. Но не прошло и месяца, как вновь случилось нечто подобное, но в другом месте. И в третьем… никогда-то ничего серьезного, что потребовало бы многих сил. Мы сочли, что искры истинного пламени стали гаснуть, что на наш взгляд свидетельствовало об одном: малым народам оставалось недолго. Конечность их существования была предопределена. Так мы думали. Но потом… потом вдруг замолчал еще один город. И не прошло полсотни лет, как и другой. И третий… они просто исчезали. А мы были слишком заняты собой, чтобы обратить на это внимание.