Схема для переноса души мгновенно всплыла перед мысленным взором колдуньи, стоило только ей вспомнить о реальной угрозе. Пальцы Эрмины подрагивали, когда она приступила к работе, но голова работала чётко. Линии выходили слегка кривоватыми, однако узор получался верным. Стараясь не думать о том, что ей предстоит пережить в ближайшее время, колдунья напитала своё художество силой, превращая простой меловой рисунок в действующую магическую октаграмму. И всё же совсем без огня обойтись не удалось. Чёрные свечи заняли положенные им места на концах восьмилучевой звезды и по щелчку пальцев одна за другой зажглись мертвенно-голубым светом.

Эрмина ещё раз осмотрела своё творение придирчивым взглядом и осталась довольна - должно сработать. Далее следовало прочесть заклинание переноса и дождаться гибели тела. Последнее представлялось молодой женщине самым сложным, потому как умирать ей совсем не хотелось. Она, как и всё живое, отчаянно цеплялась за жизнь, параллельно с творимым колдовством ища пути отступления и не видя не единого шанса сохранить это тело. Успокаивало лишь то, что пребывание в небытие для неё будет недолгим. Уж точно не вечным, как того желала Фридгарда.

Дым всё сильнее валил в подвальную дверь, предусмотрительно оставленную Эрминой слегка приоткрытой. Скоро тут совсем нечем будет дышать. Колдунья закашлялась и потёрла кулачками слезящиеся глаза. Конец уже близок.

«Пора», - решила она и легла в центр октаграммы. Слова древнего заклинания прозвучали неестественно громко в полумраке пустого подвала. Эрмина едва успела произнести последнюю фразу, как горло сдавило спазмом. Неудержимый кашель разрывал лёгкие, и женщина невольно сжалась в комок, пытаясь облегчить свои страдания.

Краем угасающего сознания она отметила, что одна из свечей покачнулась, задетая неосторожным движением правой ноги, а затем и упала. Больше Эрмина ничего не увидела, её поглотила тьма, спустя мгновение сменившаяся яркой вспышкой света.

Лишь к вечеру люди смогли попасть в замок. Пока внутри полыхал огонь, к нему было не подступиться. Прочная дубовая дверь, усиленная листами железа, обуглилась до черноты, но всё равно поддалась не сразу. Её удалось открыть лишь с помощью тарана, да двух дюжих парней – кузнецов из соседней деревни.

Недавний запал угас, и люди с недоумением и страхом поглядывали друг на друга, не решаясь переступить порог порушенного ими жилища. И только Фридгарда не смогла устоять на месте. Она хотела поскорей убедиться в том, что Эрмина мертва, причём окончательно и бесповоротно. Нет худшей твари, чем перерождённая чародейка. Своим обидчикам она будет мстить до седьмого колена.

Фридгарда не имела детей, и ей не было дела до страданий давно почившей родни, но вот сама она собиралась жить долго и потому не желала оставлять врага за спиной. Теперь, когда у неё не осталось здесь конкурентки, она сможет вернуть себе молодость и прожить ещё долгие годы, забирая по капле жизни у всех тех недоумков, которым понадобится сила её колдовства, а таких будет немало.

Лестницы, ведущие на верхние этажи, полностью выгорели, и до расположенных там покоев было никак не добраться. Тогда Фридгарда взмахнула руками как крыльями и тяжело поднялась над полом. Угольного цвета платок с длинными кистями, накинутый старухой на плечи, колыхнулся вслед за её движением, придавая колдунье сходство с большой чёрной птицей.

Народ шарахнулся в стороны, постепенно начиная прозревать, однако Фридгарду сейчас волновало другое. Она словно очумелая носилась по этажам, вымазав лицо и волосы сажей, и не находила обгоревший труп той, что отныне могла считаться её злейшей врагиней, если бы только ей удалось выжить.