– Доктор Бурцев не руководствовался ничем, – сказал Кратов устало. – Он выказал обычное человеческое раздолбайство. Он просто забыл Мавку на вашем стационаре – это чтобы вы не мнили о себе бог весть что. Но я счастлив, что Мавке здесь было хорошо, и благодарен, что вы проявили к ней такое участие.

– Это лесть, – проницательно сказал Ятуупт. – Нас пытаются улестить и подкупить.

– Нет, – возразил Кратов. – Просто я хочу подсластить вам горечь расставания. А то, что от меня разит всякой дрянью, не секрет даже для меня. Хотя я уже принюхался за пару часов. До вас я побывал на Пратамре…

– А-а, – сказал Элмар. – Тогда понятно.

– Там сырое мясо жрут, – пояснил окружающим Скоморовский.

– Правда, готовят его отменно, – добавил Бевон.

– Пальчики оближешь, – подтвердила Криста Скорикова.

– Как поживает профессор Тамия? – участливо спросил Гленарван.

– Преуспевает, – лаконично ответил Кратов. – Знаете что? – вдруг оживился он. – Пускай Мавка сама решает!

– Пускай! – загалдели в толпе.

– Мавка! Мавочка! Мавушка!

Люди расступились. В образовавшийся проход с достоинством ступила небольшая дворняжка и замерла, подняв переднюю лапу и подрагивая хвостом. У нее была удивительная шерсть: где жесткая и короткая, а где наоборот, мягкая и длинная. Вдобавок, она не имела четко выраженной масти. С некоторой натяжкой ее можно было назвать «розовой».

Кратов опустился на колени.

– Мава, – сказал он бархатным голосом. – Полкан соскучился.

Собака розовой масти сдержанно улыбнулась и завиляла хвостом.

– Ничего тут не поделаешь, – сказал Скоморовский, обращаясь к окружающим.

– Полкан – это, знаете ли, Полкан, – понимающе вздохнул Бевон. – А кто мы против Полкана?

– Так, местоименное наречие, – покачал головой Элмар. – Кто, где, когда…

– А у них там любовь, – удостоверила Криста Скорикова.

– Прощай, Мавка, – сказал Гленарван печально.

Кратов уже выпрямился во весь свой изрядный рост и теперь смущенно переминался с ноги на ногу.

– Коллеги, – сказал он прочувствованно. – Мне и вправду жаль, что так получилось. Поэтому я торжественно обязуюсь привезти вам козленка.

– Беленького! – требовательно пропищала Криста Скорикова. – И черненького!

– И черненького, – согласился Кратов. – Через пару месяцев.

– И щеночка, – добавил Элмар.

– И кошечку!

– И черепаху!!!

– Тихо! – гаркнул Гленарван. – Прекратите базар! Что мы, сами о себе не позаботимся? Дети малые! Собак, кошек и пресмыкающихся вам обеспечу лично я. Козлята остаются за Сфазисом. Еще вопросы? Нет? Тогда по местам!

– Коллеги, – заискивающе сказал Кратов. – А не найдется ли у вас пивка? Залить кровь древесного моллюска… – лицо его дрогнуло, – с перцем и солью…

Воцарилась сострадательная тишина. Затем со всех сторон к Кратову протянулись руки с жестяными банками.

Кратов отворил дверь с табличкой «Лернейская Гидра. Директор стационара» и вошел. На него не обратили внимания. Он деликатно откашлялся. Результат был тот же – нулевой. Тогда он бережно толкнул Мавку ногой в бок.

Собака негромко тявкнула.

Человек за столом поднял голову и со слабым любопытством посмотрел на Кратова. Потом он увидел Мавку, и всякий интерес в его взгляде окончательно угас.

– Здравствуйте, – сказал Кратов. – Я прибыл со Сфазиса. Меня зовут Константин Кратов, я ксенолог. Вы Иван Иванович Горчаков?

– Здравствуйте, – тусклым голосом промолвил человек за столом. – Иван Иванович в отпуске. На Земле. Если вы обратитесь в туристическое бюро «Алтайское золото», город Бийск, то, возможно, вам точнее укажут, где его найти.

– А вы кто?

– Я его заместитель. Ивар Бокслейтнер, – он горестно усмехнулся уголком рта. – Забавно, правда? Директора зовут Иван, его заместителя – Ивар, а главного ксенолога – Иво, – пожевав кончик зажатого в кулаке стила, он добавил: – Еще есть один Иоганн, одна Иоанна и черт знает сколько Джонов…