– Мне кто-нибудь объяснит, что здесь произошло? – хмуро спросил Гайдамак.

– Это… это Эмилия, да? Так, кажется, её зовут? – отец повернулся к матери. Она сначала потрясла головой, потом наоборот закивала. – Соседка наша бывшая и дочь директора школы, в которой одно время учился Эдька.

– Мы просто слышали, – оправилась от потрясения мать и тоже решила немного прояснить ситуацию, раз уж сын вдруг онемел, – что их семья переехала в Германию. Вот мы и удивились. Очень.

– Да уж, – крякнул отец. – Не понимаю, что она здесь делает.

– Ну, разные могут быть ситуации, – легко, даже почти весело сказала Вероника. – Вот у нас знакомые тоже переехали в Германию сразу, как перестройка началась. Писали, что шикарно устроились. Деньги лопатой гребут. А оказалось, они там вообще самую чёрную работу выполняли. Потом и вовсе вернулись домой, не солоно хлебавши. Да, папа? Я о Кулевичах.

– Угу, – угрюмо произнёс Гайдамак, разливая виски.

– А эти… как их? Фомины! Тоже ведь уехали за лучшей жизнью, только в Голландию…

Вероника щебетала без умолку, рассказывая про каких-то неизвестных людей. Шаламов смутно понимал, что она изо всех сил старалась развеять напряжение за столом. Родители тоже это понимали и, как могли, ей в этом помогали. А вот Гайдамак сидел мрачнее тучи, и его друзья подчёркнуто молчали и теперь наоборот старались на Шаламова не смотреть. Сам же Шаламов вообще с трудом улавливал нить происходящего, все вокруг – и Ника, и родители, и Гайдамак с его друзьями – как будто превратились для него в живые декорации, в мельтешащий фон. Он вроде и слышал их голоса, но до сознания они не доходили, пока Ника снова не потрясла его за руку.

– А ты, Эдик? Ты что, так ничего и не выбрал? – спрашивала она его. – Уже все сделали заказ.

Шаламов поймал себя на том, что до сих пор держит папку с меню в руках, в сотый раз бездумно перечитывая названия блюд, даже не понимая слов.

– Я как ты, – наконец выдавил он глухо и отложил меню.

– Молодой человек, повторите. И ещё бутылку Кьянти.

Блондин снова упорхнул. Стараниями Вероники и отца за столом вновь ожили разговоры, даже Сергей Петрович включился. Один лишь Шаламов постоянно выпадал и то совсем молчал, когда к нему обращались, то отвечал невпопад. Зато заметно вздрогнул, когда отворились двери зала, и устремил туда ищущий взгляд. Но вошёл блондин, принёс заказ. Эмилии же не было.

В висках по-прежнему стучал пульс, но мало-мальски вернулась способность хоть как-то соображать. Правда, мысли ворочались одни и те же: как тут оказалась Эм? Почему она здесь? Как такое вообще возможно?

– Я в уборную, – шепнул он одними губами Веронике.

– Я провожу, – вызвался блондин.

Шаламов, следуя за юношей, вертел головой, выискивая Эмилию, но её нигде не было видно.

15. Глава 12-2

В уборной Шаламов снял галстук, сунул небрежно в карман. Сам привалился к прохладной стене спиной и, откинув голову назад, закрыл глаза. Глубоко, шумно вдохнул и выдохнул несколько раз. Шок никак не отпускал, но хоть дышать более-менее получалось полной грудью.

С трудом отлепившись от стены, Шаламов склонился над раковиной, пустил холодную воду на весь напор и стал брызгать пригоршнями в лицо. Ледяные струйки затекали под воротник рубашки, остужая разгорячённую кожу.

– Кхм, – услышал он сквозь шум воды. Поднялся, закрыл кран, рассеянно оглянулся. Гайдамак. Сверлил его тяжёлым, испытывающим взглядом.

– Подружка твоя бывшая? Так? – процедил.

– Нет. Просто знакомая, – ответил Шаламов, чувствуя, как снова заходится сердце.

– От просто знакомых дар речи не теряют, – заметил Гайдамак и посмотрел выжидающе – мол, как дальше оправдываться будешь? Но Шаламов тоже молчал. Минуту молчал, другую, третью и явно не собирался ничего говорить. И смотрел на Сергея Петровича так, будто его даже не видел. Ситуация становилась нелепой до комичности. Так и не дождавшись ответа, Гайдамак придвинулся к Шаламову совсем близко и тихо произнёс: