Марго тяжко вздохнула и ушла просить.

В гостиной Элоиза и Себастьен заняли диван, Поль упал в кресло, а господин Муазен осторожно опустился ещё в одно. Марго тихо зашла и осторожно села рядом с Элоизой.

- Что вы со мной сделали? – спросил Муазен, когда все уселись.

- Ты о чём? – не понял Поль.

- Да сам знаешь. Ты что-то подсыпал в кофе или еду? Какие-то галлюциногены?

- В какую еду, очнись? Мы с тобой не ели, - покачал головой Поль.

- Так-то да, но кто тебя знает, какие военные разработки ты подключил? Я теперь знаю, кто вы, - это уже Себастьену, - и ничему не удивляюсь. Вправду с вами не нужно было связываться.

- Ну а я что говорил? – пожал плечами Поль.

- Вот смотри, письмо с той фотографией у меня в почте, и смотри, я его удаляю. На твоих глазах. И копий у меня нет, тебе придётся поверить, - а он неплохо держится, этот Муазен.

Интересно, что ему в итоге примерещилось? Она внимательно посмотрела на Себастьена.

- Вы не могли бы рассказать, в чём, собственно, проблема? – спросил тот у Оливье.

- Теперь уже, видимо, мог бы, - кивнул он. – Голоса. Шёпот, неразборчивый шёпот. Шуршание. Сопровождает меня весь день, как будто за спиной кто-то есть, и этот кто-то мне неразборчиво что-то говорит. Я даже не могу сказать – по-доброму говорит или нет, достаточно того, что просто шепчет. И шуршит. И один раз даже подвывал.

- А не накрутил ли ты себя? – Поль похлопал его по плечу, а Элоиза в тот же момент взглянула на него.

Она поймала его взгляд – как днём в кафе. И сняла воздействие. Ну ничего себе результат! Стабильный и работающий. Кто бы мог подумать… Муазен выдохнул и ощутимо расслабился.

Пришла Франсуаза, попросила Поля на два слова в коридор. Элоиза настроила слух, и узнала, что нечего по ночи сидеть с гостем за пустым столом и перехватывать кофе, в малой столовой накрыт ужин, еду подадут, как только они все сядут за стол, а про напитки пусть уж господин Поль сам распорядится – какие подавать. А если господин Поль не хочет этого гостя кормить, то за каким чёртом его в дом тащить на ночь глядя?

Поль только рассмеялся – Франсуаза была такой, сколько они её знали, то есть всю их жизнь.

- Прошу всех в столовую, - сказал он, просунув голову внутрь.

За столом Оливье Муазен оказался между Полем и Марго. Он был тих и вежлив, и говорил исключительно о посторонних вещах. С подачи Поля он рассказал несколько забавных историй, с которыми столкнулся по роду деятельности, но которые уже не могли никому повредить. И Элоиза видела, что, например, Марго даже и слушала бы с удовольствием, если бы не беспокойство – ей так и не рассказали, что и как.

В итоге ужин завершился достаточно быстро, и господин Муазен тут же откланялся.

* 27 *

Далее уже ничего не мешало достать папку с фотографиями и дать её в руки Марго, чтобы она успокоилась.

- И никто ничего не напечатает? И папа не узнает?

- Нет, не узнает, - помотал головой Поль. – Вот что, дорогие родственники… и практически родственники. Я тут проболтался с вами весь день, а сейчас у меня дела. Поэтому счастливо вам оставаться. Не переживайте больше, чем следует, и не разбрасывайте свои голые фотки где попало.

- Спасибо, - Элоиза подошла к нему и смотрела серьёзно. – Без тебя сегодня было бы труднее.

- Проехали, - улыбнулся Поль. – Когда меня будут шантажировать внебрачными детьми – ты мне поможешь.

- А у тебя есть внебрачные дети? – рассмеялась Элоиза.

- А у кого их нет? Кроме Филиппа, конечно, он вне подозрений, - подмигнул Поль.

Элоизу поразило, как он похож на дядюшку Жана - раньше она никогда об этом не задумывалась, принимала, как должное. Высок, худощав, поджар - гончая, настоящая гончая. Вцепится - не отобьёшься. И фамильная харизма, куда ж без неё. Филипп совсем другой - он крупный и какой-то рыхловатый, похож на его любимых  больших добродушных собак, хотя ни собаки, ни сам Филипп добродушными не являлись. Он был вылитый дед Гийом, отец дядюшки Жана. И если Филипп уже много лет был дотошным администратором семейного предприятия, то Поль слышать не мог о том, чтобы сесть в офис и чем-то систематически управлять, а все дела решал где-то между чем-то и чем-то, на бегу. И всё у него, как ни странно, работало.