Только тут хозяин «Британии» заметил гостей.

– Ох, добрый день, господа, – устало произнес он. – Эээ… bonsoir, mes amis. Comment… Чем могу быть вам полезен?

– Я Картер, – с вежливой улыбкой произнес Картер и протянул руку, чтобы поздороваться. – Я из Британского Совета. Мы с вами вчера встречались мимоходом.

– Ах, да, конечно, помню-помню, – ответствовал Росситер, хотя по его лицу было видно, что в этой кутерьме он много о чем подзабывает.

– А это мистер Фолей, – сказал Картер. – Я вам вчера говорил о нем. Его также направили сюда по работе.

– А, прекрасно, прекрасно, – Росситер пожал руку Томасу. – Росситер, Теренс Росситер. Ага! – Росситер вдруг подхватил двумя пальцами кончик Томасова галстука, пытаясь рассмотреть его. – Знакомо, знакомо. Колледж Редли? Или Мальборо? Но это точно галстук учебного заведения, иначе мне придется признаться в том, что я полный болван.

– Вы совершенно правы, сэр. Это галстук школы Лезерхед.

– О, я все-таки промахнулся. Все-таки школа, а не колледж. И впрямь – что делать, например, выпускнику Редли, в пивном бизнесе? Но пойдемте наверх, господа, посмотрим, чем я смогу вас угостить по части утоления жажды.

Они устроились за стеклянным столиком на первом этаже. Мистер Росситер принес три однопинтовые бутылки светлого пива, рассыпаясь в извинениях за нехватку марок, действительно утоляющих жажду. Компания «Уитбред» создала новый бренд – специально для ЭКСПО. Крепкое, темное, горькое пиво под названием, естественно, «Британия». Но бочки еще не подвезли.

– Весь основной товар доставят за неделю до открытия, – пояснил Росситер. – Но я не знаю, как мы будем поднимать бочки в зал. Если честно, я ни черта не понял, что мне втолковывал этот лягушатник. Представляете, как усложняется ведение дел, когда имеешь дело с иностранцами!

– Этот бельгиец пытался донести до вас, – осмелился сказать Томас, – что деревянные поддоны – это прошлый век.

– Прошлый век? Да в моей «Голове Герцога» в Абингдоне – а я держал этот паб после войны без малого одиннадцать лет – я всегда пользовался деревянными поддонами, и посетители только спасибо говорили, какое хорошее было пиво!

Росситер сделал большой глоток из кружки, и на кончиках его рыжеватых усов повисла пена. Томас не мог не отметить про себя, что это были выдающиеся усы: они торчали строго горизонтально, и их не мешало бы укоротить. Удивительное дело – кончики усов не опускались даже под тяжестью пены и жили своей собственной жизнью, отдельной от лица Росситера, тоже весьма примечательного – усеянного багровыми точками лопнувших сосудов. Нос, впрочем, был не менее багров. В связи с чем напрашивалось умозаключение, что Росситер, всегда имея под рукой алкоголь, тесно сроднился со своей профессией.

– Если честно, – продолжил мистер Росситер, – эти бельгийцы ни черта не разбираются ни в пиве, ни во всем остальном. Точно вам говорю! Во время войны я чуть не потерял ногу, дело было в Эль-Аламейне[11], так я два года провалялся в тонбриджском[12] госпитале. И вот что я вам скажу: там были два раненых бельгийца – оба куку. Абсолютно чокнутый народ!

– Но в том и состоит цель данной выставки, – вмешался мистер Картер, – чтобы представители самых разных наций, пообщавшись потесней, научились понимать друг друга.

– Чушь собачья, – отрезал Росситер. – Вы уж простите, я человек прямой, как вы уже могли заметить. И эти ваши идеи хороши только на бумажке. В реальной жизни ничего не выйдет. Через полгода мы все разъедемся по домам, так ни черта и не поняв друг о друге. Просто начальники, которые все это затеяли, огребут себе по несколько миллионов, ну и ладно, дай бог им счастья. Я и сам не прочь заработать денежку.