Девушка стояла в шлюзе, и её лицо в первые секунды выражало ту же степень шока, что и его собственное. Они оба знали, что работают в одном секторе, что после Академии их пути неизбежно могли пересечься, но вероятность оказаться в одной миссии слишком мала.

Лиана быстро взяла себя в руки – её лицо мгновенно приобрело привычное выражение лёгкой иронии, но Иван успел уловить этот первый миг удивления и скрестил руки на груди.

– Серьёзно?

Губы Лианы дрогнули в насмешливой полуулыбке, но глаза остались холодными.

– Не думай, что я в восторге.

Иван медленно выдохнул, позволяя этой информации окончательно уложиться в голове. Всё становилось хуже с каждой минутой.

– Если нас обоих сюда взяли, значит, происходит что-то очень плохое.

Лиана наклонила голову чуть вбок, оглядела его, как будто оценивая, насколько быстро он дошёл до этого вывода.

– Ну, хоть одно умное замечание от тебя за день.

Иван почувствовал, как угол его губ чуть дёрнулся вверх, но он вовремя себя остановил. Задача предстояла и без того серьёзная. А теперь ещё и усложнённая до предела.

Тишина. Первое, что ощутил Иван, выходя из стазиса, – абсолютная, всепроникающая тишина. Её нельзя назвать звенящей, угрожающей или даже давящей – она была естественной, наполненной лёгким шорохом систем, биением сердца и медленным, ленивым возвращением организма к жизни.

Камера стазиса раскололась надвое со слабым щелчком магнитных замков, внутрь проник приглушённый свет, а следом за ним – тяжёлый, медлительный, словно пробиравшийся через плотный барьер, поток ощущений. Вначале – покалывание в кончиках пальцев, затем напряжение в конечностях, наконец, расползающаяся по всему телу тяжесть, как будто его вытащили из вязкой жидкости и резко поставили на твёрдую поверхность.

Иван глубоко вдохнул, подаваясь вперёд. Лёгкие наполнились сухим, переработанным воздухом корабля. Он мигнул, пытаясь сфокусировать взгляд, но в первые секунды пространство перед глазами оставалось слегка размытым. Гиперсон даже с современными технологиями оставлял за собой тягучие, неприятные последствия. Организм, приученный к активности, сопротивлялся этому состоянию, но подчинялся.

Рядом с характерным лязгом отворилась ещё одна камера. Иван повернул голову, заставляя себя сосредоточиться, и увидел, как из капсулы выбирается Маркус Хантер – тяжело, чуть неуклюже сдвигая затёкшими пальцами ремни фиксации. Пилот с трудом разогнул шею, потёр лицо и шумно выдохнул.

– Чёрт… Как же я ненавижу эти пробуждения, – пробормотал он, упираясь ладонями в металлическую кромку камеры, и прищурился.

За ним следом зашевелились другие. В узком отсеке для экипажа вспыхивали зелёные индикаторы стазисных капсул, одна за другой они раскрывались, выпуская людей, которые двигались с разной степенью замедленности. Кто-то, как Иван, сразу приходил в себя, кто-то сидел, медленно массируя руки и ноги, не торопясь покидать защитный кокон.

Он провёл ладонью по лицу, стирая остатки оцепенения, и подался вперёд, проверяя сенсоры на внутренней панели капсулы. Всё штатно. Пробуждение прошло без осложнений, адаптация организма зафиксирована в пределах нормы.

Ощущение тяжести уходило постепенно, позволяя разуму вновь обретать привычную остроту. Он оглянулся, оценивая обстановку. Экипаж поднимался на ноги, разминаясь после стазиса. По сравнению с ними он чувствовал себя относительно бодро, хотя в глубине висков отдавалось слабое эхо перегрузок.

Ещё одна капсула открылась. Иван краем глаза уловил движение и, сам того не желая, задержал взгляд. Лиана.