Коридоры уходили вниз, плавно переходя в тоннели подземного комплекса. Иван знал, что под Академией существовали секретные объекты: скрытые ангары, транспортные системы – но никогда не видел их.

Теперь же они шли именно туда. Ещё один поворот, ещё один пролёт лестницы вниз. Холодный воздух стал гуще, тяжелее, он насыщался запахом металла и машинного масла. За очередной дверью открылся гигантский ангар. Иван остановился на секунду.

Внутри, под огромным куполом, уходящим в темноту, стояли корабли. Не шаттлы Академии, не тренировочные катера – военные транспортники. Их носовые части сверкали в свете галогеновых ламп, тогда как корпуса были выкрашены в тёмно-серый, почти чёрный цвет.

Их отправляют не куда-то. Их отправляют далеко. Очень далеко. Иван почувствовал, как внутри что-то переворачивается, но лицо его осталось бесстрастным.

Офицер, шедший впереди, остановился, развернулся к ним, окинул взглядом собравшихся:

– Все на борт. Инструкции получите позже.

Это было последнее подтверждение того, что они ничего не узнают до того, как покинут родную планету. Иван коротко выдохнул, задержал дыхание на секунду, затем шагнул вперёд. Он не знал, куда его отправляют, но теперь у него не было пути назад.

Лейтенант шагнул вперёд, и взгляд его тут же приковала громадная ракета «Энергия». Она возвышалась над стартовой площадкой, гигантская, монументальная, словно памятник величию земной космонавтики. Двести пятьдесят метров инженерного совершенства, покрытые сверхпрочным сплавом, созданным для защиты от адских температур и чудовищных нагрузок. Символ могущества российской ракетостроительной школы, гордость всей Земли – эта машина не знала себе равных.

«Энергия» использовалась только для особых миссий – её не тратили на рутинные полёты. Она была связующим звеном между планетой и дальним космосом, транспортируя экипажи и грузы к орбитальным платформам, а затем – к гигантским межзвёздным кораблям, слишком массивным, чтобы стартовать с поверхности. Вся структура космической экспансии Земли держалась на таких ракетах: без них даже самые совершенные звездолёты оставались бы бесполезной грудой металла, неспособной вырваться из гравитационной ловушки.

Иван понимал: их отправляют не на рутинную станцию. В ангаре царила напряжённая тишина: слишком много было людей, слишком мало объяснений.

Вокруг сновали техники, доводя машину до идеала: одни сканировали корпус, проверяя герметичность, другие следили за топливными магистралями, третьи возились с системами управления. Где-то над головами гремел голос диспетчера, отдающего сухие, отчётливые команды.

Среди экипажа никто не говорил. Иван видел в их лицах сосредоточенность, но в коротких движениях, в выверенных жестах угадывалось скрытое напряжение. Каждый понимал: если задействовали «Энергию», миссия будет не просто сложной – она станет исторической.

– Подготовка к посадке, – раздалось по громкой связи.

Иван глубоко вдохнул, отгоняя дурное предчувствие. Думать было поздно. Он шагнул к капсуле с той же решимостью, с какой когда-то впервые садился в учебный истребитель.

Капсула представляла собой небольшой герметичный модуль, который должен был вместить экипаж и пережить старт, выдержав колоссальные перегрузки. Она крепилась к носовой части ракеты, становясь её частью на время полёта. После выхода на орбиту, когда «Энергия» выполнит свою задачу, капсула отделится, и экипаж продолжит путь уже на другом корабле.

– Завершаем стыковку, – донёсся голос техника.

По сути, это означало, что капсула полностью зафиксирована на ракете, соединена с её системами, получает питание и связь, а механизмы отделения готовы к срабатыванию в нужный момент.