Отец много лет пытался развить у меня восприимчивость к эмоциям, как у чистокровных цваргов. Если бы он узнал, что творится со мной в последние месяцы, то, наверное, прыгал бы от счастья до орбиты.

Зависть. Ревность. Усталость. Раздражение. Злость. Ненависть… Всё это смешивалось в густую вонючую кашу и отравляло мою жизнь, оставляя во рту вечно мерзкий привкус то протухшей рыбы, то сгнивших овощей, то запах затхлого, поросшего плесенью подвала. В этом плане мне стало ещё больше нравиться запираться в игровой комнате и проводить время в «Эхо».

Я старался сосредоточиться на поиске наркодилеров.

Амброзией или пищей богов называли очень мощный синтетический наркотик. Его так именовали в честь древней легенды с Захрана, потому что у принявшего «амброзию» человека полностью пропадало чувство самосохранения, и он начинал себя ощущать всесильным богом. Наркотик вызывал практически мгновенную зависимость, однако, по сравнению с другими запрещёнными на Танорге препаратами, смертность от него была относительно низкой.

Первые недели, пока ноги адски болели от укусов угрей, я проводил на самых простых картах и, раз уж решился основательно разобраться в игре и познакомиться с максимальным количеством игроков, взял по сессии у каждого свободного гейм-проводника на форуме. Кто-то объяснял лучше, кто-то хуже, однако ни один из них даже шутки на тему пищи богов не понял. Интуиция тоже молчала.

Спустя месяц я стал постепенно заходить на карты посложнее и общаться со всеми рядовыми игроками. Контингент подобрался разнообразный, но пока что ни один намёк на «амброзию» не дал результатов.

***

Со Славой мы стали видеться чаще, а когда не пересекались на картах, обязательно переписывались. Поначалу это были простые разговоры об игре, а однажды так сложилось, что мы сидели в засаде на перехват гоблинов, и тема приняла необычный оборот:

– Как же несправедливо, что пространство игровое, а укусы комаров всё равно ощущаются как настоящие, – произнёс я, прихлопывая очередного кровососущего.

– Пф-ф-ф, а что такое справедливость? – фыркнул Слава. – Можно подумать, она хоть где-то имеется в наличии.

– Ну… Танорг, например, устроен, на мой взгляд, весьма справедливо.

– Ага, конечно! Если ты родился первым в семье, то можешь пользоваться всеми благами планеты. Третьим – будьте добры на Вегу или ещё подальше.

– Но ведь если работать и купить квоту, можно остаться жить на Танорге. Разве это не справедливо?

– А-а-а… ладно, – внезапно махнул рукой Слава, – давай другой пример. Официальные планетарные службы.

– А что не так со службами? – напрягся я. Системная Полиция напрямую относилась к ним, и слова собеседника прозвучали как метеорит в мою космическую станцию.

– Дня три назад недалеко от моего дома неудачно ударила молния, и началось возгорание склада производителя пищевых сублиматов. Товар был упакован в переработанный картон, поэтому пламя разлетелось очень быстро. Подоспевший робот-пожарник, выбирая между крепким таноржским мужчиной и двенадцатилетней девочкой, решил дилемму в пользу первого. Девочка умерла, а мужчина выжил. Робот решил, что у него больше шансов на выживание после обширных ожогов. И кстати, во время пожара робота не интересовала татуировка на плече спасаемого, означающая, что он отсидел в тюрьме десять лет и страшно гордится этим. Любой бы человек увидел, а робот – нет, так как в его прошивку была встроена программа, уравнивающая всех людей по цвету кожи.

Я потрясённо слушал рассказ Славы, не зная, как ответить. Этот мальчишка оказался неожиданно не только ловким и сильным как мужчина, опытным как гейм-проводник, но ещё эрудированным и интересным как собеседник.