— Да и к Артуру придрался, — Серёжа тоже поднимается и пожимает плечами.

— Сами посмотрите на доску, — это уже Гриша Щукин, — ни одной ошибки нет. А потом загляните в журнал. Он тройку поставил.

— И это только сегодня, Нина Анатольевна. А сколько раз до этого?

Я с изумлением наблюдаю, как мои одноклассники поднимаются один за другим, вставая на защиту Артура и меня. Хлопаю глазами, которые начинает пощипывать от слёз.

— Ладно. Я всех услышала. Всех поняла. Урока не будет. Идите в вестибюль, тихо посидите. Все свободны, кроме Бунтарёва. Артур, пойдём, — машет рукой.

Я открываю рот и задыхаюсь. Боже. Всё же накажут его! Я расстроенным взглядом провожаю Артура и Нину Анатольевну. Быстро складываю вещи в рюкзак. Замечаю, что вещи парня остались на столе. Подхожу к месту Артура, аккуратно складываю его вещи. В руках оказывается телефон парня. Я смотрю на экран, сгораемая желанием посмотреть, что ещё ему писала Маша.

Но всё же отмахиваюсь от этой мысли. Нельзя так делать. Слишком подло и некрасиво. Я кладу телефон в рюкзак. Закидываю его себе на плечо, а свой несу в руках.

— Что? Что-нибудь посмотрела? — Лена нагоняет меня и кладёт руку на плечо.

— Нет, — я отрицательно мотаю головой. — Я… Это некрасиво.

— А хоть заблокирован телефон?

— Я не знаю. Я не проверяла, — я мотаю головой.

— А зря. Нужно было заблокировать эту тварь. И послать её куда подальше! — Лена рычит.

— Нельзя ведь так! Я не могу лезть. Да и телефон это личное.

— Слишком ты правильная, Улька.

— Чего его забрали? Что если его накажут? — смотрю с испугом в лицо подруги.

— Просто поговорят. Всё. Не переживай!

Мы выходим со всем классом в вестибюль. Я не могу сидеть на месте, хожу от столовой до библиотеки. Не нахожу себе места. И я настолько встревожена, что пропускаю момент, когда Артур выходит на улицу.

— Уля! — зовёт меня Лена. — Вон он, — указывает глазами во двор, который прекрасно видно через окна.

Я тут же беру рюкзак Артура, достаю из своего ранца пирог со сгущёнкой и спешу к нему. Он сидит на своём любимом дереве, снова сжимает в руках никотиновую палочку.

— Привет, — переступаю с ноги на ногу, сильно волнуясь.

— Здоровались уже, Уля, — отвечает лениво.

— Твой рюкзак.

— Спасибо.

— И вот ещё. Тебе, — переминаюсь с ноги на ногу.

— Что это, Ульяна? — выгибает бровь.

— Пирог. Со сгущёнкой. Тебе, — мой голос дрожит и срывается от неуверенности. — Я… Я пекла.

— Зачем? — опаляет ледяным взглядом.

— Я… Просто… Я… — заламываю пальцы, смотрю под ноги, перекатываюсь с пятки на носок. — Спасибо тебе за помощь. И за линзы. И…

Я не нахожу слов, чтобы всё выразить. Вздыхаю и замолкаю.

— Я бы предпочёл другой способ благодарности, Улька, — поднимается и выбрасывает фильтр в мусорный бак. — Более запоминающийся.

Парень подходит ко мне, опаляет дыханием лоб. Опускает руку на поясницу и притягивает к себе, чтобы опалить своим прикосновением. Потому что рукой Артур проскальзывает под мою футболку. И подушечками пальцев ведёт по позвонкам. По спине бегут мурашки, концентрируются на моём затылке.

— Так что, Уля? Готова отблагодарить? М? — губами ведёт по виску, носом зарывается в волосы.

— Боже… — я свожу брови вместе, давлю ладошками ему на грудь и всеми силами отодвигаю от себя. — Снова ты такие вещи говоришь… Артур, я же от всего сердца… Я же хотела… Ну, почему всегда так? Я ненавижу тебя за это! Просто ненавижу! Прекрати надо мной издеваться!

Я впихиваю пирог ему в руки и разворачиваюсь, торопливо ухожу. Я так сильно надеюсь на то, что он меня нагонит. Что скажет хоть что-нибудь. Скажет, что просто пошутил, что подразумевал что-то другое. Что я снова себе надумала.