что на самом деле означает резерв для мага. Раньше я, не задумываясь, использовала магическую силу для поддержания организма в вертикальном положении, а теперь сил не осталось ни на что. Спасла ситуацию Янина. Она решительно взяла меня за руку и оттащила в какую-то комнату с крохотной и побитой, но чистой ванной и ветхой полутораспальной кроватью. Засунув меня в душ, она сходила за едой, а затем силой уложила в кровать.

— Спи, — сурово приказала она.

— Но там…

— Я сказала — спи! Разбужу тебя, если будет что-то срочное.

Не разбудила. Проснулась я в сумерках. Испугавшись, что проспала остаток ночи и весь день, я с трудом поднялась с постели. Отдала мысленный приказ Ованесу одеть меня в алый рабочий комбинезон, натянула один из фартуков, которых Маррон привёз с запасом, и побрела в палаты. Ноги гудели со страшной силой, казалось, что вместо сна я танцевала канкан в неудобных туфлях, на пятки было больно вставать, хотя я ходила обутой в шикарные удобные берцы.

В больнице стояла уже привычная суета, но теперь в ней чувствовалась упорядоченность. Люди наконец поняли свои задачи: бульон варился, простыни стирались и сушились, часть персонала спала, а остальные несли вахту. Раннее утро серело за окном, хмурясь свинцовыми тучами и демонстрируя явное намерение хорошенько залить нас дождём. Только этого не хватало! И так сыро до ужаса. В палатах, несмотря на все усилия, пахнет древесной смолой и нечистотами. Стоит закрыть окна, и мы рехнёмся от тяжёлого запаха.

Люди устали. Усталость сквозила в движениях, выражениях лиц, ссутуленных плечах, красных от недосыпа глазах. Я нашла сумку, вынула гитару и села в самой большой палате прямо на пол. Людей нужно поддержать, большинство присутствующих здесь — маги, значит, меня поймут.

Начала я с самого простого, с песни «Надежда — мой компас земной». В утренней тишине голос и музыка разносились по всему зданию. Я видела, как комната постепенно наполняется людьми, как лица становятся решительнее и твёрже. Все бессильно опускались на пол, и вскоре помещение до отказа заполнили измученные люди. А дальше я пела военные песни, ведь только в них было достаточно решимости и воли к победе. «Нам нужна одна победа», «Где он, этот день», «Время выбрало нас», «Тёмная ночь» — спела всё, что вспомнила. Пусть мы и не на войне, но тоже боремся со смертью.

После импровизированного концерта всем стало легче, даже дышалось как-то проще. Люди быстро разошлись по делам, а я сделала себе пометку повторить выступление вечером. Кассиль подобрался со спины, но я даже не вздрогнула.

— Алина, солнечного утра, — мальчишка помялся и стих.

— Привет, Кас. Говори.

— Нам кроватей не хватит.

— Давай посчитаем?

Мы насчитали двадцать три свободные кровати, но парнишка был непреклонен.

— Не хватит. К вечеру будет много пациентов, — новое слово ему нравилось, и он всегда выговаривал его со смаком, словно катая на языке.

— Откуда знаешь?

Мальчишка затравленно посмотрел на меня и покраснел.

— Знаю. Понятненько? — прошептал он так тихо, что я едва расслышала.

— Хорошо, я распоряжусь. Сколько ещё?

— Минимум пятьдесят, — Кассиль втянул голову в плечи, словно ожидая трёпки, но я лишь похлопала его по плечу.

— Я распоряжусь. Что-то ещё?

— Да. Только поклянись, что никому не скажешь, что знаешь от меня.

Скептически осмотрев помещение, полное людей, я увлекла мелкого заговорщика в свою импровизированную спальню.

— Клянусь, что не расскажу никому то, что узнаю от тебя и что сохраню твой секрет.

— Я иногда вижу картинки. В основном прошлое. Иногда что-то непонятненькое, иногда — будущее. И это работает только со знакомыми людьми. Ну вот то есть я могу увидеть что-то из твоего прошлого. Но вот просто так по заказу этого сделать нельзя. Как правило, вижу в снах, но иной раз и днём могу словно задремать.