— Это ценный дар.

— Я знаю, поэтому никому не говорю. Тот маг, что выкупил меня у мачехи, знал. Поил какой-то дрянью и заставлял спать. Я и сбежал-то только потому, что узнал кое-что лишненькое. Но не в том дело. Сегодня во сне я видел две вещи. Первое, что к вечеру будет очень много больных детей, а второе — что болезнь пришла через конфеты. Кто-то раздавал детям заражённые конфеты.

— Я скажу Ринару, чтобы он опросил всех выздоровевших детей и их родителей. Это может быть очень важно, Кассиль. Спасибо! И не волнуйся, твоя тайна останется тайной.

— Император и Шаритон вернутся ночью.

— Ну хоть какая-то определённость.

— Ты мне веришь?

— Конечно. Даже если что-то окажется не так, я верю в твои способности. Но ведь будущее иногда меняется, правильно? Поэтому точно предсказать нельзя.

Обняла своего дорого помощника и вернулась к общим обязанностям. Весь день прошёл как в бреду: поить, менять, следить, решать, иногда перехватывать глоток отвара или свежего воздуха, но никогда не отдыхать. Маррон помог организовать ещё шестьдесят кроватей, которые встали в двух пустых пока помещениях. Теперь я даже радовалась, что распоряжения не ставятся под вопрос, потому что объяснить их я бы толком не смогла. Весь день прошёл спокойно, и к сумеркам я уже начала сомневаться в словах Каса, но к ужину приехала первая телега, и всем стало не до еды.

Детей везли десятками, и все они были сильно обезвожены. Новые койки быстро заполнились, но и этого оказалось мало — самых маленьких пациентов пришлось укладывать по трое-четверо поперёк самых широких кроватей, что дало некоторый простор для манёвра. К середине ночи пришлось класть детей на матрасы на пол. Я ждала появления Ринара как манны небесной, и когда его голос раздался у входа, припустила к нему — откуда только силы взялись.

Император явно оказался не готов к тому, что увидел. Его отряд был несколько потрёпан, но держался на ногах, поэтому их я тоже припахала к уходу за больными. Оценив масштаб катастрофы, Ринар послал за придворными и оставшимися слугами, но выяснилось, что почти все подхватили лихорадку. Даже верная Салли продержалась тут лишь два дня и сейчас лежала пластом с сильнейшей горячкой. Оставшиеся на ногах слуги ухаживали за больными во дворце.

Ангалая появилась на следующий день в сопровождении ещё нескольких красоток, но лишь для того, чтобы заявить:

— Я не буду подтирать за простолюдинами, Эр. Даже не проси. Пусть это делает твоя рыжая дрянь, ей не привыкать в дерьме копаться.

Она сказала это нарочито громко, так, чтобы услышали все, кто находился в тот момент у входа в приёмный покой. Наверное, я должна была обидеться, но слишком устала, чтобы проявлять эмоции. Зато у Эделики силы ещё оставались, поэтому она с яростью зачерпнула кипящего бульона и плеснула в красивое лицо фаворитки Ринара.

— Ещё хоть слово, и я тебя заживо сварю, ты поняла?

Поняла не только ошпаренная Ангалая — все поняли, что младшая сестра императора не шутит. Ангалая заметалась, хватаясь за обваренное лицо, а сопровождающие её девушки в ужасе попятились назад и исчезли со двора, прихватив подвывающую жертву гнева Эделики.

— Извини, что тебе пришлось это слышать, Алина. Я с ними поговорю, они не посмеют ослушаться прямого приказа и вернутся, — Ринар подошёл, когда Ангалая уже успела оседлать талиру и ринулась обратно во дворец.

— Нет, Ринар. Эта работа невыносима, даже если хотеть её делать. Нам не нужны ни халатность, ни саботаж. Мы пока не потеряли ни одного малыша, а им я не доверяю. Не трать время, ты нужнее здесь. От них сплошные убытки, вон литр бульона потратили, а можно было бесплатно пнуть.