— С тобой опасно иметь дело, — усмехается, подняв руки и словно защищаясь. Уже принимает поражение?

Ладно, так и быть, пощажу его! Наверное. Как пойдёт.

— Не ожидала вас увидеть здесь, — перевожу тему и не скрываю своего интереса. Обычно я его «преследую», оказываясь там же, где и он.

— Я друг со стороны жениха, — отвечает он, и я замечаю, как его взгляд скользит по толпе.

— Я тоже, — кидаю я, поглядывая на Емелю, который весело бегает с гостями, пока невеста готовится к выходу. Возвращаю внимание на Нестерова и опять неосознанно перевожу тему: — Вы надели мою рубашку. Это… радует.

— Стало жалко, что собирает пыль. Терпеть её не могу.

— Могли бы просто признать, что она шикарна, — фыркаю. И на удивление рядом с ним начинаю чувствовать себя намного легче. Мысли об Антоне улетучиваются, как и все мои страхи.

— Как самочувствие? — спрашивает ни с того ни с сего, вгоняя в ступор.

Не уверена, что ему интересно, а спросил ради приличия.

— Всё нормально, — мягко произношу, хотя на самом деле в последние дни я заставляла себя есть. Но сегодня среди всей этой суеты я чувствую себя лучше — мне хочется поесть и выпить, забыть о заботах. — А как обстоят дела с клиникой?

— Может, поговорим об этом не на празднике?

Мне не нравится напряжённость в его голосе. И что он вообще избегает этой темы.

— Всё так плохо? — спрашиваю в отчаянии.

— Пока информации нет.

Тяжелый вздох сам вырывается из горла.

— Жаль, я надеялась, что вы меня обрадуете.

— Обрадую, — чеканит без заминки. — Чуть позже.

— Уверенности вам не занимать.

Замолкаем, сверля друг друга взглядом. Мой — чисто неловкий, а его изучающий. Скользит им вниз и неожиданно тянется ладонью в перчатках к моему поясу на платье. А, выскользнул из петли.

— Я такой, — раздаётся уверенно, но без ноток нарциссизма. И сразу после его ответа раздаётся мужской незнакомый оклик:

— О, Савва, привет!

Мы синхронно оборачиваемся.

А дальше — как в быстрой перемотке. Молодой парень спотыкается — из его бокала шампанское вылетает прямо на ладонь Нестерова.

Могла бы я восхититься его точностью, но буквально врастаю в пол.

— Блин!

Боюсь взглянуть в сторону Нестерова. Ибо уже краем глаза вижу, как тот испепеляет свою ладонь.

— Чёрт, прости, я не хотел, — извиняясь, произносит молодой парень. Чувствует неловкость за своё действие.

— У меня есть салфетки, — пытаюсь утешить мужчину и тут же лезу в сумочку.

— Всё нормально, — холодно чеканит Нестеров. Понимаю, что ничего подобного… Он напряжён, смотрит на свою испачканную перчатку. Сжимает ладонь в кулак. — Я отойду.

Киваю, не останавливая его. Извиняюсь перед незнакомцем и ухожу, даже не познакомившись.

Выискиваю малышей и нахожу их у столика с детской едой. Там и близнецы Славки рядышком тусуются все вместе.

— А вы руки помыли? — спрашиваю у детей с претензией.

Нет, эта штука у меня не от Нестерова. Просто сейчас они игрались, лапали всё что можно, играли в бассейне с мячами. А теперь лезут пальчиками в рот. А потом услышу: «Мам, у меня попа чешется».

Присаживаюсь рядом с ними.

— Мы сейчас пойдём помоем ручки, а потом покушаем. Согласны?

— Та-та, — соглашается Витя, рассматривая свои ладошки. — Нато бистла.

— Кусять отется, — соглашается с нами Вика, тыча пальчиком в ротик.

А мы ведь завтракали!

Замечаю, как Витя смотрит куда-то за моё плечо. Круглые глазки распахиваются ещё шире, как и губки. И пальчик взмывает в воздух, указывая мне за спину.

— Папа! — вдруг выпаливает.

В меня словно летит шаровая молния, ударяя в то место, где я сижу на корточках. Парализует все органы, не даёт пошевелиться.