Мы прощаемся, и я радостно подпрыгиваю на стуле.

Хоть какое-то просветление в этой жизни. Всю неделю идёт дождь, погода мрачная, от того и упадническое настроение. Но сейчас за окном засветило солнышко. Пробивается сквозь тучки, и я бегу в гостиную, что временно стала нашей спальней в двухкомнатной квартире, подхватываю сыночка на руки.

– Пошли погуляем?

– Гуять! – подпрыгивает со своего места и скачет. Но потом резко останавливается, и я понимаю, что сейчас он спросит о папе. Он делает это каждый день, пару раз за сутки, жутко соскучившись по нему. Даже перед сном он ждёт, что Май приедет и прочитает ему сказку.

Но я так ему ничего и не сказала.

И чтобы не прозвучал этот ужасный вопрос, произношу:

– Купим конфет, согласен?

– Да-да-да.

– Беги одевайся, пока погода хорошая!

И к моему облегчению его вопрос так и остаётся неозвученным. А на душе кошки скребут. Потому что рано или поздно мне придётся рассказать ему об отце.

***

История слизняка Романова, и все его злодеяния тут:

Его (не) родные малыши. Скандальный развод
https://litnet.com/shrt/lcES

9. Глава 7

Май

— Май Викторович, вы в последнее время слишком долго в офисе сидите, — голос Ромы резко вырывает меня из работы. Он стоит в дверях, переминается с ноги на ногу и смотрит с осторожным любопытством. — Вас же дома жена и ребёнок ждут. Чего вы тут?

В руке хрустит карандаш, ломаясь пополам. Острая боль на секунду пронзает ладонь. Я раздражённо бросаю обломки на стол и резко поднимаю взгляд на помощника:

— Тебе заняться нечем, кроме как всех по домам разгонять? — выпаливаю зло и резко. — Иди домой, а к начальству не лезь. Я тут за вами, рукожопами, всё переделываю.

Рома широко распахивает глаза, отступает назад и аккуратно прикрывает за собой дверь.

— Извините, до завтра, — тихо произносит он, исчезая.

После хлопка тяжело вздыхаю.

Чего я на него взъелся? Потому что он опять напомнил об Ангелине и Павлике. Последнее время молчал, а сегодня, когда я на пределе, решил подлить масла в огонь.

Да, я всё ещё думаю о них. Невозможно просто взять и вычеркнуть из жизни людей, которых любил столько лет. Особенно когда каждый уголок дома напоминает о них. Каждая комната наполнена воспоминаниями, которые теперь причиняют боль. Всё рухнуло из-за одной матери, разрушившей семью.

Жить там невыносимо, но я как мазохист каждый день просыпаюсь в этом доме. Продать бы его к чертям собачьим, что я и сделаю после развода.

Встаю из-за стола, устало тру лицо ладонями, пытаясь хоть немного прийти в себя. Уже привык задерживаться допоздна, но убегать от собственного дома — глупо и бессмысленно.

Выходя из офиса, машинально направляюсь в ближайший супермаркет. Достаю телефон, открываю контакт Гели и, словно по привычке, как дурак, покупаю продукты по последнему списку, который она присылала.

И только на кассе, глядя на полную корзину, бью себя по лбу, понимая, что я дебил.

Какой список? Я теперь живу один и он мне нахрен не сдался.

Ещё и киндеров Павлику машинально набрал. Любит он собирать коллекционные игрушки.

С ума сошёл, точно. Надо уже приходить в себя, иначе свихнусь. Да только продолжаю это делать, раз слышу голос Апрельки совсем неподалёку:

– Да, я поняла. Моя ошибка, я завтра переделаю, – лепечет извиняющимся тоном. Только сейчас замечаю длинные каштановые волосы, собранные в косу.

Ангелина. Стоит ко мне спиной. В белой рубашке и голубой юбке-карандаш.

И что она здесь делает? Её мать живёт не здесь.

– Простите, я не могу вернуться в офис. Нет-нет, я неподалёку, но мне надо домой уже ехать, сын маленький ждёт.