К счастью, рядом вовремя оказалась женщина лет шестидесяти с аккуратно уложенными седыми волосами, в скромном строгом тёмном платье, украшенном лишь кружевным воротничком и брошью. Она первая принесла одноразовую ложку и бумажную тарелку от стола с тортом. Потом в процесс игры включились другие дети, появился набор детской посуды, из которого девочки постарше организовывали «кухню». И мальчики на машинках уже стали возить пластиковые тарелки туда и обратно, когда Марина очнулась и поняла, что прослушала всё, о чём говорила Гомельская.

Она на всю эту возню вокруг своего ребёнка даже не обернулась. И, кажется, хвасталась мужем.

— Рома вечно всем помогает, — подтвердила та её догадку. — Однажды в парке, представляешь, увидел, как мальчишка упал с велосипеда. Так не просто помог встать, нёс его на руках до самой больницы. А пацан и ободрал-то всего лишь коленку.

— На руках? — рассеянно переспросила Марина, переживая, что Дианку оттеснили и невольно улыбнулась, когда малышка нашла себе другое занятие: решила разбомбить чужую «полевую кухню». — Наверно, было недалеко?

— Прилично. Но дворами быстрее, чем вокруг по центру на машине, — обернулась на её прикованный к детям взгляд Лиза. — Лидия Васильевна, вы мою маму не видели? — обратилась она к седовласой женщине.

17. Глава 17. Марина

— Нет, Елизавета Марковна. Мне пойти узнать? — женщина машинально принялась собирать разбросанные Дианой кастрюльки, пока девочки постарше, не скрывая разочарования, но на редкость снисходительно согласились, что Диана просто ещё маленькая, не понимает, как играть.

— Не надо, я сама, — посмотрела Лиза время в телефоне и понизила голос, наклоняясь к Марине. — А когда наша домработница сломала руку, — показала она глазами так, что Марине стало понятно, что Лидия Васильевна и есть их помощница по хозяйству. — Рома ей даже одну из машин с водителем отдал в полной распоряжение. А мы целую неделю тогда ели по ресторанам, пока не взяли на время её болезни новую, — хмыкнула она довольно.

— И что новая? Не понравилась?

— У-у, — отрицательно показала головой Лиза. — Ленивая. Неопрятная.

— Ясно, — вздохнула Марина, досадуя, что Лиза ей это рассказала. Конечно, это просто работа, как любая другая. Кто-то должен и драить сортиры, и мыть полы. Но не обязательно ведь относиться к людям как к прислуге. Стало противно и грустно. Она с сочувствием посмотрела на домработницу. Теперь они с Дианой играли в интересную игру: одна терпеливо поднимала с полу игрушки, а вторая забирала и снова их бросала. — А обычно вы где едите? — спросила Марина просто для поддержания разговора, заметив, что Лидия Васильевна поморщилась, когда Диана схватила её, видимо, за больную руку.

— По-разному. Но после рождения ребёнка всё больше дома. Лидия Васильевна нам и готовит. С маленьким ребёнком разве куда вырвешься, — вздохнула Лиза обречённо. — Эти памперсы, соски, бутылочки, пелёнки. У вас есть дети? — встала она с пола, застеленным специальным мягким «детским» покрытием квадратами в том месте где они сидели, поправила элегантное бежевое платье.

Марина тоже встала. И впервые этот вопрос поставил её в тупик.

Она не могла сказать «да», но, глядя на Диану, больше не могла сказать и «нет». Словно своим «нет» она перечеркнёт, разрушит такую шаткую надежду на чудо. Но тут же одёрнула себя, что это неправильно и отрицательно покачала головой.

— Ни за что бы не поверила! У вас так хорошо получается ладить с детьми, — удивилась Лиза. — А муж есть? — и спохватилась, когда Марина снова покачала головой: — Простите мою бестактность. Я иногда что думаю, то и говорю, совсем забывая, как это может быть невежливо, даже грубо. Погубит меня когда-нибудь эта прямота, — приложила она руку к груди. — Простите.