Она замерла, даже пальцы подрагивать перестали. Глубоко вдохнула, странновато улыбнулась, а потом резко встала, настолько резко, что стул отлетел, а стол покачнулся.

— Хорек! — рявкнула и Ливину показалось, что сейчас она полезет на стол, чтобы вцепиться ему в волосы. Выражение лица самое то. — Да как ты смеешь?! Возомнил, что все и обо всех знаешь?! Личные дела читал?! Ах, да, для таких что сиделки, что горничные, что подавальщицы в кофейне, куда ты привел драгоценную породистую невесту, сплошь доступные женщины, мечтающие броситься… куда там? Ах, да, в объятья, наперевес, потому что морда смазливая и предок королю подштанники свежие утром приносил, да?! Ненавижу всех вас! Я из-за вас столько денег на идиотские амулеты извела! Защитные! — буквально выплюнула она. — Неотразимые! Благородные! — прозвучало, как оскорбления.

Ливин поймал себя на том, что смотрит с любопытством. И нет, истерика стажерки ему была не сильно интересна. Не сама по себе. А вот в качестве «индивидуальных побочный действий» …

— И не смей так смотреть! — буквально зашипела девушка, неожиданно ловко проскользнула мимо стола и застыла перед успевшим повернуться к ней Ливином. — Не смей! Ты и ногтя его не стоишь! Ни единого ногтя их обоих не стоишь!

И ткнула Ливина пальцем в грудь.

— Неуживчивые мозги! — обозвала напоследок, стукнула еще и кулаком, потом вскинула голову, царственно сообщила: — Я домой, спать!

И ушла, печатая шаг, как на параде.

— Зато взбодрилась, — сказал Ливин смотревшей на него боевой секретарше. — Индивидуальное побочное действие, — добавил и пошел в свой кабинет.

Отношения с Погремушкой, похоже, испорчены окончательно.

— И как теперь мудрость передавать? — с иронией спросил сам себя Ливин, закрыв дверь. — Как хорошо, что передавать нечего. Чем эта мышь ночью занималась, если зелье понадобилось? Хм… Н-да, о чем-то не том я думаю. Какие мужчины, если у нее учитель пропал, а отравить она захочет именно меня?

8. глава 8

О разговоре с умной женщиной, а потом с не сильно умной

Из кабинета Ливин вышел минут через пять. Совершенно спокойный, собранный, разложивший мысли по полочкам, но так и не понявший, почему с такой охотой вцепился за первое, что пришло в голову при виде ритмично подрагивавших пальцев стажерки. Глупость же, если подумать. Он никогда не хватался за первое, якобы самое правильное впечатление, и за самые очевидные объяснения. Потому что это был самый распространенный способ обмануться, а тут на тебе.

Может хотелось посмотреть как отреагирует Нерта? Ну, посмотрел, и что это дало?

Или всему виной колено и обезболивающие? Обезболивающие зелья на мозги влияют, так или иначе, не зря даже завещание могут счесть недействительным, если было доказано, что подписали его под обезболиванием и без присутствия имеющего соответствующую лицензию лекаря.

— Загадка, — проворчал Ливин, посмотрел на подозрительно тихих подчиненных, которые если и не услышали, что он сказал стажерке, то явно это поняли по ее реакции. Нашел взглядом Милану и пошел к ней, вспомнив советы, которые сам же выпросил у директора школы. Подкупать ее не было чем, но может она снизойдет и с удовольствием расскажет начальству, какой он болван? Завуалировано, но чтобы он обязательно понял. — Как далеко она ушла? — спросил Ливин, подойдя к секретарше почти вплотную.

Она смерила его взглядом. Задумчивым. Тихо хмыкнула, но ответила:

— До выхода. Потом схватилась за ручку и замерла, словно забыла куда и зачем шла. Мы ее в кухню отвели, сидит на диване и спит с открытыми глазами. Мы решили, что если бы это было опасно, вы бы велели вызвать лекаря.