Резко выдыхаю. Потираю переносицу. Как отключить чертову фантазию?

На деле ведь все совсем плохо обстоит. Неполноценная. С такой каши не сваришь, не то чтобы детей делать. Ей от меня только опека и нужна. Наверно, рассчитывает присосаться покрепче — в голове тут же воспоминание, как еще ночью она мой палец своими губками розовыми обхватила, — чтобы попку в тепле держать. Надо сказать, весьма привлекательную по...

Да, сука! Я элементарно не могу выстроить негативную цепочку мыслей!

Хорошо, зайдем с другой стороны. Это ведь всего лишь похоть. И все. Физиологическая реакция на сексуальное молодое тело. Вполне естественно для здорового мужика. Подумаешь, слишком молодая? Подумаешь, слепая? Подумаешь, приживала и обуза на мою голову?

Все это не отменяет того, что у нее шикарное тело. Миниатюрная такая. На фоне меня будто Дюймовочка. И голос. Невольно закрываю глаза, пытаясь воссоздать в голове хрустальные нотки ее стонов. А еще я стал ее первым...

Фу, я же всегда чурался девственниц! На кой тогда это сюда приплел?!

Отчаявшись справиться с собственными мыслями самостоятельно, дергаю ручку двери и направляюсь в просторный зал, смежный с кухней. Включаю телевизор в надежде создать фоновый шум. Опускаюсь на диван. Устало откидываю голову на спинку, прикрывая глаза. Но тут же их распахиваю. Слух безошибочно улавливает тихий голосок, льющийся из кухни:

— Я, похоже, не доварила, — лепечет неуверенно.

— Ешь давай! — ворчит Надежда. — Еще я из-за тебя выслушивать должна от хозяина.

— Простите. Я же не знала...

Хмурюсь, силясь сделать вид, что ничего не слышу.

Телевизор! Упираюсь взглядом в экран и увеличиваю громкость. Деньги. Деньги. Кругом сплошные деньги. Вечный предмет проблем и обсуждений. Люди на что угодно ради них готовы. Предавать, убивать, из шкуры вон лезть, разыгрывая из себя тех, кем на самом деле не являются. Мерзость.

А сам-то далеко ушел?

Уже и забыл, наверно. Когда сбежал пацаном из дома и даже на автобус денег не хватало. Разве не готов был глотки грызть просто за кусок хлеба? И делал вещи, которыми теперь не горжусь.

Это сейчас, имея все, легко рассуждать. Судить. И мерзостью называть. Ты сам когда-то таким же был. И притворялся тем, кем не был, чтобы элементарно выжить.

Вот и она...

Челюсти сводит от непроизвольного возвращения к нежелательным мыслям. Палец сам нащупывает на пульте кнопку. И по мере того, как звук из колонок убавляется, становится различим разговор из кухни.

— Как там ваша дочка? — вежливо любопытствует Аня.

— Нормально, — небрежно бросает Надежда. — Как ей еще быть?

— Вы просто в пятницу говорили, что она приболела.

— Приболела, — довольно резко отзывается домработница. — Потому и не смогла я прийти в выходные. Что ж я, кровиночку свою больную брошу ради чужого дитя?

— Да нет, конечно, — будто оправдываясь, отвечает Аня. — Я просто узнать хотела о ее самочувствии. И все.

— Ты давай доедай быстрее. Мне еще полы тут мыть. Развезла тут грязюку... Тьфу, кофе, что ли?

— Я наелась, — бормочет Аня. — Спасибо.

Слышу, как ножки стула скрипят по полу. Поворачиваю голову, ожидая увидеть крадущуюся девушку в просторном коридоре.

Вот и она. Останавливается. Поворачивается к кухне:

— Теть Надь, — вкрадчиво зовет.

— Ну чего еще?

— Вы, случайно, не знаете, где можно алфавит Брайля раздобыть?

— Так ясно где, в книжном магазине, — недобро усмехается женщина. — А ты неужто читать собралась?

— Хотелось бы, — разочарованно говорит Аня.

— Ты ерундой не занимайся. Вон телевизор пойди с Глебом Виталичем посмотри. Тебе повезло, что такой человек тебя приютил. Вежливой будь, услужливой. Да не наглей.