Скользя тонкими пальчиками по изумрудно-зеленой стенке, осторожно добирается до плиты. Ловит пальцами край столешницы. Нащупывает второй справа регулятор и выключает огонь под молочником.

Точно. Она приняла вибрацию часов за таймер. Надо бы отключить синхронизацию с телефоном, чтобы всякие звонки не сбивали ее с толку.

Водит рукой над конфорками, явно желая убедиться, что газ выключен. Разворачивается, норовя убраться из кухни так же тихо, как пришла. Но почему-то замирает, остановившись спиной ко мне.

Вполоборота поворачивает голову в мою сторону и прикрывает невидящие глаза. Будто прислушивается. Прерывисто вздыхает и обреченно роняет голову на грудь.

— Простите меня, — вдруг говорит еле слышно.

А у меня мороз по коже. Опять это ощущение, словно я вор в собственном доме. Меня поймали?

— Я... — начинает несмело, и я уже чувствую, что мне будет не по себе от того, что она собирается сказать. — Я буду осторожней. Чтобы не мешать вам. Вы простите, пожалуйста. Только не выгоняйте. Я просто боюсь. Поэтому, наверно, и веду себя так... бессовестно. Но такого больше не повторится.

Я же так и знал. Чувствую, как липкий стыд, пробираясь по жилам, становится комом в горле. Вместо того чтобы возненавидеть меня, она взяла на себя всю вину. Но разве кролик виноват, что какой-то ублюдок захотел его съесть?

Прикрываю глаза, откидывая голову на прохладную стену. Тяжело вздыхаю, слушая шуршание неуверенных шагов.

Нет. Нет! Я не поведусь на эту игру! Она специально разыгрывает этот спектакль! На жалость давит! Чтобы впиться в меня, как пиявка! Мало мне в жизни приживал?! Довольно! Надо решать, что с ней делать!

Открываю глаза, слыша, как к кухне приближаются грузные, но куда более бодрые шаги домработницы. Анина дверь вновь заперта.

— О, Глеб Виталич, а вы чего здесь? Я стирку загрузила. Вы уже завтракали?

— Какой тут завтрак? — бросаю я, стискивая зубы. — Я тебе сказал девчонку покормить. А ты чем занимаешься?

— Да уже, уже! — Надежда расторопно подлетает к холодильнику и принимается выгружать продукты на стол. — О, а это тут чего? Кашу сварили уже?

— Она недоваренная. Минут на десять еще включи, — предупреждаю, направляясь к выходу.

— Так тут два пакетика. Вы же гречку не едите. Зачем на двоих варили?

Игнорируя вопрос, выхожу из кухни. Войдя в свою комнату, смотрю на экран телефона. Пропущенный от Валерки. Вот черт. Я ж ему ночью звонил. Сейчас вопросов не оберусь. Но лучше побыстрей с этим разобраться. Может, он посоветует чего.

Перезваниваю.

— Предвещая твои расспросы: вечером, — сразу отсекаю я.

Друг смеется:

— Да я ведь еще даже ничего не сказал.

— Тебе и не надо. Сам понимаю, как это выглядело. И нет, я никуда не влип. Так что расслабь булки. Вечером мне надо в «Голд» заскочить. Там и поговорим.

Закончив разговор, какое-то время продолжаю пялиться в экран телефона.

Не влип ли? Тут как посмотреть. Кажется эта девчонка — то еще болото. Со своими кроличьими глазами. Темно-золотыми волосами. Тихим голоском, который на вопрос, чего бы хотелось ей самой, на удивление уверенно отвечает: «Готовить вам завтраки».

И рот сразу наполняется слюной. Когда представляю, что она мой завтрак, обед и ужин. Кружит, такая нежная в моей рубашке, что едва попу прикрывает, по моей кухне. Босыми ногами пританцовывает по теплому мрамору. И...

Черт! На кой хер я об этом думаю?

Хмурюсь, чувствуя, что не в силах остановить навязчивые видения. Пыхчу как пылесос и сжимаю кулаки. Да только это не тот вопрос, который можно решить силой. От своих мыслей не отмахнешься.